Только Россия и Русские от полюса до полюса или взгляд Н. Г. Чернышевского на коммунистическое будущее Земли

В повседневной жизни Рахметов, отличается редкой трудоспособностью: «Он успевал делать страшно много, потому что и в распоряжении временем положил на себя точно такое же обуздание прихотей, как и в материальных вещах. Ни четверти часа в месяц не пропадало у него на развлечение, отдыха ему не было нужно». Рахметов успевает за день сделать чрезвычайно много, так как умеет рационально распоряжаться временем, не тратя его ни на чтение второстепенных книг, ни на проведение второстепенных дел. Занятия его разнообразны, и смена их является для Рахметова отдыхом.

Он, кажется человеком суровым и угрюмым. Да, Рахметов не только суровый человек, но и неразговорчив, «феноменально груб», «страшно резок», чаще выглядит «мрачным чудовищем». Но, при этом, внутри, он деликатный, милый, веселый, нежный и добрый человек. Сам он об этом говорил так: «Видишь невесёлые вещи, как же тут не будешь мрачным чудовищем». Но суровость его только внешняя: «При всей своей феноменальной грубости он был, в сущности, очень деликатен», — замечает Чернышевский. «Какой это нежный и добрый человек», — думает о нём Вера Павловна.

Рахметов, вовсе не фанатик, как это не раз пытались и до сих пор пытаются представить идеологические враги Чернышевского. Фанатизм слеп — и его не сложно одурачить; он предельно напряжен — значит, найди у него критическую точку, и он сломается от легкого удара. Рахметов — Идеалист. А Идеалиста победить невозможно. Его можно только убить.

На примере Рахметова автор показывает, что основа морали сверхчеловека по Чернышевскому принцип «разумного эгоизма». Раскрывая понятия «разумного эгоизма» и «разумного эгоиста», Чернышевский писал следующее: «При внимательном исследовании побуждений, руководящих людьми, оказывается, что все деле, хорошие и плохие, благородные или низкие, геройские или малодушные, происходят во всех людях из одного источника: человек поступает так, как приятнее ему поступать, руководствуется расчётом, велящим отказываться от меньшей выгоды для получения выгоды большей. Конечно, этой одинаковостью причины, из которой происходят дурные и хорошие дела, вовсе не уменьшается разница между ними».

А вот как объяснял отличие «разумного эгоизма» Чернышевского от обычного эгоизма А. В. Луначарский: «Чернышевский рассуждал приблизительно так: новый человек, революционный демократ и социалист — разумный человек и совершенно свободен. Он не признаёт над собой бога и долга. Он сам себе верховный трибунал. Если он пойдёт на величайший риск и даже гибель ради будущего своего народа, то он при этом всё-таки поступает как эгоист, говоря: «Я не корчу из себя святого подвижника или героя. Я сделал это потому, что всякий другой поступок причинил бы мне страдания, а этот причиняет мне радость, даже если при этом разрушает жизнь»». А, вот, как похоже, об этом же писал об этом Ницше: «Любовь к ближнему, жизнь для других и другого может быть охранительной мерой для сохранения самой твёрдой любви к себе. Это исключительный случай, когда я против своих правил и убеждений становлюсь на сторону «бескорыстных инстинктов»: они служат здесь эгоизму и воспитанию своего «Я»».