Только с тобой. Антифанатка

Катя – моя любовь[3]. Обычная девушка из необычной семьи. Нежная, светлая, чистая. Но выбрала она не меня, и как бы я ни пытался сделать ее своей, она не поддавалась. Встречалась с другим. Любила другого. Парня из группы, которую я продюсировал. Парня, которого я сделал знаменитым. Парня, которого считал кем-то вроде своего брата.

Я привык, что всегда и все выбирают не меня. Это был мой любимый комплекс, и мой психотерапевт (в Лос-Анджелесе модно иметь своего психотерапевта) говорил мне, что это все комплекс неполноценности, идущий из детства, который я должен прорабатывать. Я возражал ему. Что прорабатывать, извините? Я успешный. Я суперзвезда. Я состоялся как личность. У меня есть деньги, есть слава, есть все, о чем другие только мечтают.

«И нет любви», – сказал мне Итэн как-то, тонко улыбаясь. Итэн – это, собственно, и есть мой психотерапевт. Порекомендовал мне его Октавий, у которого, в отличие от меня, реально в голове понос.

Меня действительно никто особенно не любил. Ну, за исключением фанатов, конечно же. И друзей. А вот женщины – мать, первая любовь, моя Катя… Они все выбирали любить кого-то другого.

Ладно, признаю. Если у Октавия в голове был понос, который нужно было вычерпывать ложками, то у меня – темный лес, в котором легко можно было заблудиться. Даже Итэну было со мной сложно, хотя он вел много звездных клиентов.

В общем, заснул я один. И проснулся через час, когда на город наступили сиреневые сумерки. Нашарил этот проклятый телефон, зачем-то приложил к уху, потом понял, что это не звонок, а новое сообщение, и только тогда разблокировал экран.

Это было сообщение от Кея – катиного парня. Остатки сна моментально слетели с меня. Почему он мне пишет? Что хочет?

Ничего хорошего Кей не хотел. Он приглашал меня на свадьбу, скотина. Его свадьбу с моей Катей.

«Дорогой Кирилл! Рады сообщить, что мы приглашаем Вас на нашу свадьбу, которая состоится ** августа. Ждем Вас на нашем первом семейном празднике. Катрина и Антон».

Следом прилетело еще одно сообщение

«Извини, что не прислал приглашение по почте, не знаю адрес».

Он знал, что я не приеду. Знал. Не потому, что буду занят. А потому что Кате не захочу портить праздник. И изгалялся надо мной. Вот тварь, а.

Я беззлобно ухмыльнулся. Чему я удивляюсь? Он такой же, как я, только без чувства юмора и со скорпионами в голове. А такие, как мы, не прощают легко и просто. Я чуть не увел его девушку. Я всячески пытался сделать это! И он еще много лет будет на меня зол. А может быть, будет зол до конца жизни. Из-за моей игры Катя чуть не пострадала.

«Да пошел ты», – напечатал я в ответ и стер. Нет, ничего не отвечу. Коз-з-зел.

Я сидел на кровати и, прищурившись, смотрел в окно. Прямо передо мной сияла большая звезда. Наверное, Полярная.

Заснуть я так и не смог. И решил, что должен еще раз увидеться с Катей. Пока я в этом городе, мне нужно сделать это. Нужно.

Утром я не улетел вместе со всеми – тупо сбежал. И написал Стиву, что прилечу в Нижний Новгород самостоятельно. Концерт там будет завтра вечером. Я успею. Стив позвонил мне и орал как сумасшедший, но поделать ничего не смог – им пришлось улететь без меня.

«Запомни, – сказал он мне, – если ты, старик, не успеешь, хрен тебе, а не гонорар за тур. Понял?»

Я понял – прекрасно понял. Но знал, что успею. Куда больше проблем доставил звонок Гектора, который был зол, как тысяча горилл, которым не досталось самки. Он столько нецензурных слов сказал, что меня даже на смех пробило – на нервный, разумеется.

– Ты из группы хочешь вылететь, – в конце концов сказал мне Гектор с холодной ненавистью. Наш фронтмен знал, на что давить.

– Нет, что ты, – услужливо ответил я.

– Ты во второй раз срываешь турне, придурок.

– Не спорю – я придурок, но я не срываю. В первый раз успел, и во второй успею. Серьезно.

– Я тоже серьезно. Твои выходки достали. Из-за тебя рискует вся команда.

– Я просто хочу встретиться с Катей. Последний раз. Перед ее свадьбой, – признался я. Сообщение Кея все еще стояло перед глазами.

Гектор замолчал. Он был суровым мужиком с ледяным взглядом, и у него внутри словно дух жил, который просыпался на сцене, но любовь – настоящая, разумеется – его трогала. Черт знает, как это работало. Он реально был человеком-скалой, и порою я думал, что он настоящий психопат, не способный на чувства. Но любовь значила для него нечто большее, чем страсть или нежность. Я знал.

– Если ты опоздаешь хотя бы на час, я тебе лично кости переломаю, – пообещал Гектор. – Это был последний раз, когда мы с парнями простили тебя.

– Окей, мамочка, – улыбнулся я. – Твой сынок тебя не подведет.

– Иди ты.

– И вообще, главное – это уметь прощать, – пафосно изрек я.