Только теннис

Человек проверяется годами. Какулия остался преданным теннису, чего нельзя сказать о многих, кто поднимался в нем так же высоко, как и он. Тимурик без конца мог говорить о нашем общем деле. Мы с ним спорили часами о тех или иных комбинациях или ударах. Став тренером сборной, я ни на минуту не сомневалась, что, если мне будет трудно, Тимур всегда поможет. Если я на тренировке сомневалась в каком-нибудь техническом приеме, я с ним советовалась, но не всегда соглашалась. Я думаю, нас связывало с Тимуриком еще и то, что мы для себя решили - теннис в нашей жизни главное. А вот Алик решил жить вне тенниса, вначале даже над теннисом. Были моменты, когда он из-за своей гордости не то чтобы делал Тимуру плохо, он не делал для него вообще ничего, что, наверное, еще хуже.

Какулия со временем стал замечательным тренером, что получается далеко не у всех известных спортсменов. Мы выбрали с Тимуриком общий принцип - в своей работе идти к современному элементу через классический теннис. Дальше наши методы разнились, из-за чего мы часто ругались. Он готовил свою лучшую ученицу Лейлу Месхи по-своему, но, бесконечно уважая его, я часто не соглашалась с его принципами.

МАРИНА КРОШИНА

Как только на турнирах появилась Марина Крошина, Нина Сергеевна сразу ее заметила и влюбилась. Меня это ужасно раздражало, ведь Крошина считалась самым трудным для меня соперником в Совет-ском Союзе. Позже появилась Наташа Чмырева, тоже непростой конкурент. Но когда тебя сильнее только физически, это не так страшно, а вот если умеют читать твою игру и каждый раз надо находить новые комбинации, чтобы сбить с толку соперника - это куда тяжелее. Марине предстоял еще долгий путь в сборную, еще не скоро она сумеет обыгрывать меня, но Нина Сергеевна уже к ней присматривалась.

Я впервые увидела Крошину на турнире в Таллинне. В столице Эстонии шли детские соревнования, куда ее привезли совсем маленькую из Алма-Аты, и все ходили смотреть на новую звездочку. Передо мной стояла красивая девочка, младше меня на четыре года, легкая, как пушинка. Марина до конца спортивной карьеры осталась очень привлекательной, во всяком случае корреспонденты ее очень любили. Еще ребенком она казалась наполненной необыкновенной женственностью.

За все время совместных выступлений у нас ни разу не испортились отношения. Марина всегда относилась ко мне как к старшему товарищу. Она никогда не уступала мне на корте, но вне его всегда отдавала лидерство. Как и Какулия, она по характеру ведомая. Ее не интересовали сопутствующие лидерству детали и атрибуты. Натура у Марины - романтичная. Она писала стихи, рисовала (я, например, ни разу даже не подумала зарифмовать хотя бы пару строк), во всем мы были абсолютными противоположностями. Марина рассеянна, все забывающая, со мной такого не случалось никогда. Марина могла оставить на корте свои вещи, твои вещи, деньги, ракетки. При этом обижалась до слез не только от грубых слов, но даже от косого взгляда.

Крошина первый раз приехала в Лондон играть юношеское первенство на Уимблдоне. Как и всем нормальным женщинам, купить нам прежде всего хочется косметику. В этом желании Маринка ничем не отличается от других. Но она одна отправилась за покупками, а когда вернулась, мы сразу поняли: что-то произошло. Крошина попала в самый дорогой магазин, где умудрилась забыть взять сдачу в пять фунтов. Тени, которые купила Марина, стоили тогда тоже фунтов пять, другими словами, она за пару часов истратила трехдневные суточные, других денег мы тогда не имели...

Когда Алик впервые затеял разговор о лицемерности нашего заграничного существования, то на президиуме федерации встал один из старейших ее членов и сказал: "Товарищи, о чем разговор, ведь Метревели опять едет в Америку!" И вопрос тут же закрыли. Сама по себе поездка в Америку расценивалась как огромный подарок власти и судьбы, обесценивать его разговором о деньгах тем, кто никуда никогда не выезжал, казалось верхом неприличия...

Но вернемся к злоключениям Марины, которая не только забыла сдачу, но в придачу оставила в магазине свою ракетку "Данлоп". Импортные ракетки нам тогда выдавались так же торжественно, как, наверное, музыканту, выезжающему на международный конкурс, скрипка Страдивари.