Только теннис

Через неделю мне принесли две ракетки. Как я сейчас понимаю, принадлежали они Ане, но она решила за мое хорошее выступление на детском Уимблдоне поделиться ими со мной! "Шлезингер", и как у Дмитриевой! Даже сейчас я помню, как их опробовала. Желтые натуральные струны, на них кошечка нарисована, черная нитка перетягивает струны, чтобы они не двигались. Прозрачный целлофановый чехольчик и золотой чехол сверху. Белая сумка с кошкой. Сносу ей не было, через двадцать три года я отдала ее папе.

ЧАСТЬ II

ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

I. АНГЛИЙСКИЙ ТРЕНЕР

ОТЪЕЗД

Конец восьмидесятых для меня, как для тренера сборной СССР, складывался более чем удачно. Начался невероятный расцвет женского тенниса в стране. Наташа Зверева играла блестяще, Лариса Савченко играла очень хорошо. У всех появились надежды, у меня тем более, - очень скоро к ним придут самые большие победы. Более того, за моими девочками, входящими в сборную, поднималась плеяда молодых игроков. Так оно и получилось, потому что, например, лидер сборной России Елена Лиховцева - одна из тех, кто сегодня наиболее заметна, тогда как раз оказалась на подходе, ей было тринадцать-четырнадцать лет. Однажды мой муж Витя позвал меня к себе на тренировку на Ширяево поле, где он занимался с группой детей, а в ней начинала играть семилетняя Аня Курникова. Возникала цепочка, когда один тянет другого, тот третьего и все они поднимаются на высокий уровень. Такая цепочка и есть система, а система самое главное для развития любого вида спорта. Ее еще можно назвать преемственностью.

И тут, когда казалось, что все в сборной уже стабильно поднимается, у меня начался стресс. Теннис действительно наладился, зато все остальное в стране разваливалось, включая и саму страну. Стали возникать вопросы, которых раньше избегали, так как ответов на них никто не давал. Система подготовки игрока еще существовала и работала. Но сложившаяся ситуация и эту систему начала расшатывать. Я понимала, что ту должность, которую я занимаю - старший тренер сборной СССР, - теперь надо называть по-другому. Выходило, что я и менеджер и тренер в одном лице. Прежде об этом никто не задумывался, а теперь такое положение вещей меня напрягало, потому что в нормальных странах это абсолютно разные профессии. А я занималась, получая одну зарплату, одновременно двумя делами, но в общем-то справлялась и с первым и со вторым. Надо сказать, что моя власть в сборной стала постепенно таять, причем с каждым днем все быстрее и быстрее, так как начали исчезать привычные рычаги управления. Добившись получения настоящих гонораров, мои знаменитые девочки приобрели своеобразный психологический настрой. Никто из них не думал о том, как нужно тренироваться. Зверева и Савченко желали только одного - получить наконец причитающиеся им деньги, и чихать они на всех хотели. Сами они уже играли в лучших турнирах, они уже входили в компанию звезд, а то что рвется "цепочка", кого это волновало?

К тому же вокруг них еще и накручивались страсти не без участия их личных тренеров и новой свободной прессы. Мужья, мамы, папы твердили: "На кой черт нам нужна советская система подготовки, мы сами все можем, сами наймем кого хотим..." Результаты поспешного развода со сборной налицо. Зверева, которая, как я считала и считаю, десятилетие должна была провести в первой тройке мира, так туда и не попала. Мое же положение с каждым днем становилось все более и более невыносимым. И морально и материально. Игроки получали все свои западные призовые деньги, моя же зарплата оставалась прежней, советской, и разница наших жизненных уровней становилась не просто все больше и больше, а катастрофической. Они уже получали какие-то невероятные по советским понятиям гонорары, а я приезжала с ними на турниры и жила на суточные командировочного за границей. Это выглядело совершенно унизительно. Они действительно были звездами, талантливыми девочками, но до моих спортивных результатов им еще предстояло расти и расти, а я, находясь рядом, превращалась из Ольги Морозовой, которую знал и уважал весь теннисный мир, в бедную родственницу.

И тогда я тоже подумала: а ради чего мне все это нужно терпеть и испытывать? Так у меня родилась и постепенно развивалась некая задумка о том, что пора уже и мне что-то в своей жизни менять. Как раз в это время моя дочь Катя переходила от детского тенниса к настоящему, с серьезными, ежедневными тренировками, и я не без оснований предполагала, что, уехав из Москвы, где, кстати, ребенка с каждым днем было все труднее и труднее хорошо покормить, я каким-то образом помогу ей в ее теннисном становлении. Как позже выяснилось, тут сказалась моя не-опытность, потому что я никогда не занималась дет-ским спортом, и тот период, в котором находилась Катя со своим теннисом, для меня, естественно, оказался полностью неизвестным.