Только твоя

– Нет, будем! Ты должна знать правду! А потом думай обо мне, что хочешь! – с жаром выпаливает он. – Хочешь – прогоняй, хочешь – проклинай. Но я обязан рассказать тебе все, как было на самом деле. Да, я приехал к ней домой, собирался идти на пляж с Алисой, встретиться там с тобой, как мы и договаривались. Но потом пришел Артемий и предложил отметить его день рождения. Предложил закопать топор войны и прочее… Дальше я просто вырубился. И когда проснулся, даже не сразу понял, что произошло. Оделся и сразу же поехал домой, а там твоя записка с просьбой не искать тебя. Потом, после просмотра видео, я прижал и Артемия и Ийю, они признались, что это была такая их "шутка" – добавить мне снотворное. К слову, шутка придуманная твоим бывшим. Вначале они хотели просто сделать фото и отправить тебе, но так удачно сложилось, что ты сама пришла и увидела. Знаю, звучит как притянутое за уши оправдание, но я не вру. Все именно так и было! Я бы никогда не изменил тебе, особенно с ней. Никогда.

Его взгляд прошивает буквально насквозь. Чувствую, как по виску стекает слеза.

Я верю ему. Не потому что хочу этого, а потому что знаю, что он не лжет. Где-то в глубине души я всегда понимала, что он не мог. А вот та троица действительно способна провернуть нечто подобное.

Облегчение. Такое невероятное, что невозможно описать словами.

– Прости, что из-за меня тебе пришлось пережить такое... – я впервые вижу его таким сломленным. – Я сделал все, что мог, но, к сожалению, потребовалось время, чтобы все организовать.

– Это не ты отправил меня туда. Мне нужно было быть умнее и не высказывать свои мысли вслух. Нужно было сразу пойти в полицию или сначала рассказать тебе… Но после увиденного я была в таком шоке, – едва сдерживая очередной поток слез, кусаю губы. – Я действительно подумала, что ты и она…

В этот момент раздается стук в дверь, и в палату заходит Ийя с пакетом апельсинов в руках.

Вот уж кого я точно не хотела бы сейчас видеть.

– Не прогоняй меня, пожалуйста, Ви, – голос ее звучит кротко и крайне виновато, от чего я даже теряюсь. – Прошу тебя.

Дамиан смотрит на меня, готовый по первому знаку вышвырнуть ее из палаты, но я указываю ей взглядом на кресло, на котором еще недавно спал Дам.

Она заходит и робко кладет на тумбочку фрукты. И стоит, кусая губы, опустив глаза в пол. Кажется, мое раскрашенное лицо произвело на нее неизгладимое впечатление.

– Прости меня, Ви, я и подумать не могла, что все так получится, правда. Прости. Не знаю, что на меня тогда нашло. Я просто… просто дико завидовала тебе. Не могла принять, что ты обошла меня в чем-то. Я заигралась в стерву, вела себя как конченая сука и если ты меня никогда не простишь, я пойму. Та выходка… – бросает короткий взгляд на Дама. – Тогда мне показалось это забавным и даже невинным. Игнат предложил подложить тебе свинью, Артемий вписался нам помочь, мы просто хотели зло над тобой пошутить. Поссорить вас! Я знала, что ты должна прийти на тот дурацкий пляж и специально попросила Зою гулять именно там. Чтобы ты их увидела и что-то заподозрила, чтобы приехала ко мне домой и увидела все лично… Я понятия не имела, что все в итоге закончится вот так… – и снова с ужасом смотрит на мой синяк. – Я не знала, что Артемий выкинет такое. Я бы никогда, ни за что… Клянусь тебе. Я ничего не знала!

Потом садится на корточки возле моей постели, и я вижу, что в ее глазах стоят искренние слезы.

– Я знаю, почему он выбрал тебя – ты другая, не такая как все. И уж точно не такая сволочь, как я. Ты добрая, честная, открытая, а я… Вся моя жизнь… вся нелепая какая-то, – резким движением смахивает сбежавшую по щеке слезу. – Я сама виновата, знаю. Но такая уж я. Дура.

– Никогда не поздно измениться. Шанс стать другой есть всегда.

– Да, да, я знаю. Знаю, – мелко кивает головой и собирает губами слезы. – Я хочу измениться, очень. Когда все зашло так далеко… Когда ты исчезла и потом вышел наружу весь этот кошмар, у меня словно глаза открылись. Я поняла, что я творю. Ты пострадала не из-за Игната, Артемия, и уж точно не из-за Дамиана. Только из-за меня... Не хочу больше так. Устала.

Ее неподдельная искренность буквально обезоруживает меня. Передо мной сидит моя школьная подруга, но я вижу ее совершенно другой – хрупкой, уязвимой, запутавшейся.

Я не хочу обвинять ее. Больше – не хочу. После всего, что я пережила, когда едва не лишилась всех, кто мне дорог, волей-неволей учишься смотреть на жизнь иначе. Она сложнее чем кажется. Гораздо, гораздо сложнее. И кто мы такие, чтобы ставить на ком-то пожизненное клеймо предателя или палача.

Вытаскиваю ладонь из-под руки Дамиана и слабо сжимаю ее пальцы.

– Думаю, у тебя все получится. Таких целеустремленных еще поискать. Мне ли не знать.

Слабо улыбаемся друг другу.

– Так ты прощаешь меня? – всхлипывает.

– Я постараюсь это сделать, – она была честной со мной. Наверное, впервые. Я хочу быть с ней честной тоже.

– Степан… ну тот, помнишь, из самолета?

– Ну как же, Рогов.