Только ты

Она больше не смотрела ни направо, ни налево, да и вперед тоже. И уж, конечно, не оглядывалась назад. Ибо, когда она однажды оглянулась, она оцепенела при виде бесчисленных ярусов скал, круто уходящих вниз и теряющихся в голубой дымке. Она не могла поверить, что забралась так высоко. Как не могла поверить и в то, что еще в состоянии продолжать карабкаться выше.

Тяжело дыша, Ева остановилась, чтобы дать несколько мгновений отдыха усталым ногам. Многое отдала бы она сейчас за глоток воды, но тяжелая неудобная канистра находилась у седла мышастой.

Вздохнув, она помассировала руками ноющие икры и бедра и стала карабкаться на следующую террасу, спеша увидеть, что ее ожидает впереди. В нескольких футах от нее в скале виднелся еще один водосток. На этот раз он имел вид воронки с обломанным дальним краем.

Рено и лошади были на другой стороне.

— Здесь не более ярда, — сказала себе Ева, напряженно сжав губы. — Я могу перешагнуть. „Здесь больше ярда. Я должна прыгать“.

— Я от нечего делать прыгала через ручей. Он был гораздо шире.

„Там было не страшно и упасть в ручей. Если же я упаду здесь…“

Ева почувствовала слабость в коленях и испугалась. Она страдала от жажды, усталости, нервы ее были на пределе, ведь ей уже несколько часов приходилось идти с риском поскользнуться… И вот теперь надо преодолеть эту бездну.

Она не могла это сделать. Не могла — и все.

„Перестань, — приказала себе Ева. — Ты делала более трудные вещи за эти часы. Ширина трещины всего лишь несколько футов. Нужно лишь не очень сильно оттолкнуться — и я буду на той стороне“.

Это рассуждение несколько утешило ее, особенно когда глаза были закрыты. Ей было бы легче, если бы она могла видеть Рено или лошадей на той стороне. Но с того места, где она стояла, ей был виден лишь крутой склон сзади и пропасть впереди.

Ева облизала пересохшие губы. У нее появилось искушение вернуться на несколько десятков шагов назад и напиться из углубления в камне, где осталось немного воды после недавнего дождя. В таких углублениях можно было найти от чашки до целой ванны воды.

Но в конце концов Ева решила не возвращаться, потому что у нее не было ни малейшего желания делать хотя бы один лишний шаг. Кроме того, в лужицах плавали какие-то крошечные твари.

Ева сделала глубокий вдох и приблизилась к черному бездонному ручью. На другой стороне склона не было. Она упадет на ровное место, когда приземлится.

„Это же так просто, как прыгнуть вниз с лестницы. Всего лишь“.

Сделав еще один вдох, Ева шагнула вперед.

Под ноги Еве попала галька, лишив ее равновесия. Падая, она повернулась, распластав руки, пытаясь за что-нибудь ухватиться пальцами. Но ухватиться было не за что.

Она ударилась и покатилась к черной зияющей дыре. Не было ни выемки, ни выступа, чтобы удержаться. Она неотвратимо скользила по направлению к вечной ночи.

— Рено! — закричала она.

Сначала ее ступни, затем колени и наконец бедра натолкнулись на выступ. Каким-то чудом ее пальцы ухватились за неровности скалы. Она лежала, уткнувшись щекой в камень, а ступни уже висели над пропастью. Когда она попыталась подняться вверх, ее рука едва не соскользнула со спасительного выступа.

Через мгновение Ева почувствовала, что ее оторвали от скалы. Она было забилась, но сообразила, что это Рено поднял и вытащил ее из бездны. Расставив для равновесия ноги пошире, он прижал ее к себе.

— Спокойно, gata. Ты в безопасности.

Дрожа всем телом, Ева мешком повисла на Рено.

— Ты не ушиблась? — с тревогой в голосе спросил он.

Ева покачала головой.

Рено посмотрел на ее белое, как мел, лицо, на дрожащие губы и следы слез.

— Ты можешь стоять?

Она нервно, прерывисто вздохнула и попробовала перенести тяжесть своего тела на собственные ноги. Он отпустил Еву лишь настолько, чтобы убедиться, что она в состоянии стоять. Она стояла, но ее била дрожь.

— Мы не можем идти назад… Мы должны двигаться вперед.

Хотя Рено старался говорить как можно мягче, волнение делало его голос хриплым.

Кивнув и дав тем самым понять, что она все понимает, Ева попыталась сделать шаг. Ее дрожащие ноги подвернулись. Рено подхватил ее и прижался к ее губам. Поцелуй был настолько не похож на прежние, он ничего не требовал от нес. Рено опустил Еву на камень и сел рядом с ней, баюкая и успокаивая ее, пытаясь унять в ней дрожь, причиной которой были и усталость, и страх, и чувство облегчения.

Рено отцепил флягу, которая была у него на спине. Скрипнула пробка, раздалась серебряная мелодия булькающей воды, которой он смочил платок. Когда влажная ткань коснулась лица Евы, она вздрогнула.

— Спокойно, малышка, — пробормотал Рено. — Это лишь вода, вроде твоих слез.

— Я н-не п-плачу… Я от-дыхаю…

Он протер бледное, заплаканное лицо Евы. Она глубоко вздохнула и выпрямилась, чувствуя себя ребенком.

— Попей, — сказал он.

Ева почувствовала, как металлический край фляги коснулся ее губ. Она втянула в рот сначала маленькую толику воды, затем чуть побольше, испытывая невыразимое блаженство оттого, что влага омывает пересохший рот.