Только ты

Я рассмеялась. Это было совсем не похоже на Дашку, но она сегодня так волновалась перед предстоящим выступлением, что целый день несла чепуху. Кузнецова тут же обиженно поджала губы.

– И ничего не смешно!

– Еще как смешно, Даш! Хорошо, что мама тебя не слышит, иначе точно провела бы с тобой оздоровительную беседу. Где ты подобное вычитала? В Интернете?

– А хоть бы и там. Что, думаешь, глупость?

– Уверена!

– Слушай, Насть, – сдалась подруга, тяжело выдохнув. Открыв школьную сумку, опустилась на стул. Бросила тетрадь и дневник на парту. – Я правда волнуюсь и ничего не могу с собой поделать. Ну зачем, зачем наша Стелла Владимировна записала меня в чирлидерши? Я же самая толстая и неуклюжая. Только это между нами! – тут же строго наставила на меня палец, сдвинув брови. – А на соревнованиях будут гости из других школ и даже взрослые парни из лицея. Да мне прекрасно жилось без всего этого!

Сегодня был трудный и волнительный последний день школьных занятий. Впереди ждал баскетбольный матч, наше выступление и подготовка к завтрашнему Зимнему балу, совсем неудивительно, что Дашка нервничала. Я и сама чувствовала себя не очень уверенно. Особенно под косыми взглядами и непонятными смешками Маринки и ее подруг, сопровождавшими меня весь день. И все же слова Дашки искренне возмутили.

– Что ты такое говоришь, Кузнецова? С ума сошла? Вот уж не подумала бы, что услышу от тебя подобную чушь. Даш, соберись, слышишь? Все будет хорошо, вот увидишь!

Я села за парту рядом с подругой и погладила ее по руке. Кто бы мог подумать, что эта сильная девочка окажется такой трусихой.

– Ох, ладно, Матвеева, уговорила, – Дашка наконец-то улыбнулась. Сдула решительно челку с глаз. – Так и быть, клятвенно обещаю, что стойко переживу свой позор и больше не вякну, а то самой от себя тошно. Лучше скажи, чего это Воропаева на тебя сегодня так реагирует странно? Ты что, нашей ледышке в волосы жвачную резинку сунула? Или последний диетический крекер отобрала? Чего она пялится на тебя с утра? Доиграется, что я ей фигу под нос суну, просто не хочется себе день портить.

Маринка с подругами в очередной раз громко рассмеялась, и я рассказала Даше о вчерашней поездке с мачехой в торговый центр и о нашей встрече с Воропаевыми.

– Вот жаба завистливая, так и думала, что тут без истории не обошлось. А твоя мачеха – молодец! Правильно сделала, что уела зазнаек! Есть на свете справедливость! А эти дуры – Губенко и Филимонова – ведут себя как тупые курицы. Спорим, что если Мариночке приспичит высморкаться, они безропотно подставят ладошки.

Спорить с подругой я не стала, а решила, как раньше, просто не обращать внимания. Дочь Веры Александровны с самого начала невзлюбила меня, ее сегодняшнее поведение не оказалось неожиданным проявлением антипатии. Я искренне понадеялась, что когда-нибудь ей надоест. На завтрашнем празднике Марине предстояло стать королевой бала – об этом судачили все кому не лень, как и о короле Фролове, я не могла понять, чем могу быть ей так интересна.

Костюмы для нашей группы поддержки сшили бело-красные, красивые, со школьной эмблемой на груди. После уроков мы с девчонками все отправились в спортивную раздевалку, чувствуя страх, нетерпение и азарт перед скорым выступлением. Для моих новых одноклассниц, так же как для меня, все было впервые, и тренер по чирлидингу – Альбина Павловна, снуя между нами, строго следила за тем, чтобы все привели себя в порядок в соответствии с ее требованиями.

Старательно разгладив утюжком для волос синюю прядь у виска, Дашка занялась моим хвостом, выутюжив его до блеска.

– Вы бы хоть накрасились, что ли? – отозвалась Воропаева, отвернув лицо от зеркала, возле которого подводила глаза и губы вместе с подружками. – А то стыдно за команду, ей-богу. Или в деревне до сих пор не знают, что такое макияж? Так в кирзачах к медведям и ходят?

Это был первый выпад Марины в мою сторону. Первое замечание классной примы новенькой ученице, что однажды сошла с поезда в смешной одежде и стоптанных сапожках, явившись в дом к друзьям ее родителей прямо из северного городка. Еще никогда Марина не отзывалась обо мне в подобном ключе, не показывала нашего знакомства, и я с тревогой взглянула на Дашку: не догадалась ли она, в чей именно огород прилетел камень.

Кажется, догадалась, потому что скалиться Дашка умела похлеще всех подружек Воропаевой, вместе взятых. За словом в карман не лезла и, в отличие от меня, была одноклассницам просто не по зубам.

– А зачем? – развернулась к блондинке, растянув губы в тонкой улыбке. Удивилась искренне. – Я и без боевой раскраски себя от стены отличить смогу, не то что некоторые немощи бледные. Особенно городские. Питаюсь нормально, дышу свежим воздухом. Не жалуюсь, в общем! А у Насти ресницы такие, что твоему фан-клубу обзавидоваться и сдохнуть! Но ты не переживай, Воропаева. Если свеколкой щечки натрешь, ботокс в губки «куриной жопкой» вколешь, тоже за деревенщину сойдешь. Правду я говорю, Диночка? Ой! Вижу, ты, Губенко, свои уже натерла!