Только ты и я

— То есть ты предохранялся, поэтому считаешь, что ты вне подозрений? Но ведь ничего не дает стопроцентной гарантии, — сказала Тилли. — Кроме кастрации.

В глазах Джека зажглись лукавые огоньки.

— Неужели?

— Это не смешно, — запротестовала Тилли. — Что ты будешь делать, если окажется, что ребенок от тебя? Женишься на Эми?

Джек изогнул одну бровь.

— Думаю, мы можем без малейшего риска ответить «нет» на этот вопрос.

— Ты будешь с ней жить?

Он покачал головой.

Он не понимает, как сильно ее расстраивает его отношение? Если бы она оказалась на месте Эми, он точно так же отказался бы от нее. В отчаянии Тилли спросила:

— Ты даже не захочешь взглянуть на ребенка?

Джек поднял руки вверх.

— Ты серьезно считаешь меня полным мерзавцем? Но я не такой. Ладно, даю тебе слово. Если окажется, что отец я, обязательно взгляну на ребенка и буду поддерживать его материально. Честное скаутское.

Как будто этого достаточно. Тилли разочарованно проговорила:

— Деньги еще не все.

Джек усмехнулся.

— Если бы сейчас ты задала Кей этот вопрос, думаю, она бы с тобой не согласилась.

Главное событие вечера началось после ужина. Аукцион получился веселым, оживленным, лишенным лицемерия и ханжества. Он сопровождался смехом, уговорами и даже легким шантажом. Первая порция лотов — ужин на шестерых в индийском ресторане, футбольная майка с автографом, свитер ручной вязки с персонажем из мультика на ваш выбор — должна была разогреть публику.

— Ну давайте, Митчелл, покажите нам, из какого вы теста! — Дороти Саммерскилл, стоявшая на сцене рядом с аукционистом, была олицетворением энтузиазма.

Митчелл Мастерс послушно поднял руку, показывая, что дает за лот двести фунтов и покупает его, а когда обнаружил, что только что приобрел месячное членство в оздоровительном клубе, испуганно вскрикнул и залпом выпил двойной бренди, чтобы справиться с шоком.

Однако скупость явно не была его недостатком. Несколько минут спустя он снова принял участие в аукционе и стал делать щедрые ставки на уроки сальсы.

— Они вам очень пригодятся, — заявила со сцены Дороти. — Не забывайте, мы все видели ваше так называемое мастерство танцора.

— Это наглость, мадам. К вашему сведению, я лучший в хоки-коки.

— О Боже, — прошептала Кей, когда он все же победил в торгах за уроки сальсы. — Ну когда он остановится и перестанет транжирить деньги? Так он мне ничего не оставит.

На аукцион выставили два следующих лота. Кей все сильнее нервничала. Тилли сунула ей в рот ментоловую конфетку.

— Как дела? — У стола появился Джек и накрыл ладонью голое плечо Кей. Тилли представила, каково это — чувствовать на плече его ладонь, и у нее по спине пробежали мурашки.

— Выше пояса я выгляжу спокойной. Но та часть тела, что под столом, дрожит как осиновый лист.

Джек ободряюще сжал ее плечо.

— Только что звонил Макс из Франции. Сказал, что поставит на тебя, если не появится желающих торговаться.

Кей мрачно произнесла:

— Все лучше, чем ничего.

— Эй, все будет нормально. Я уж точно буду участвовать. Господи, что это?

Раздался громкий треск — это Тилли раскусила свою ментоловую конфетку.

— Ничего, просто конфетка. А твоя гостья пришла?

— О да, она здесь. А что ты так за меня беспокоишься? — Усмехнувшись, Джек спросил: — Боишься, что меня оставят в дураках?

Тилли отвернулась, мысленно ругая себя за вопрос. Еще сильнее она расстроилась, когда, проследив за Джеком, который вернулся к своему столу в дальнем конце зала, обнаружила, что со своего места не может разглядеть его спутницу. Если приподняться и посмотреть поверх голов, то он обязательно заметит ее и поймет, чем она занимается.

— Господи, не допусти, чтобы это со мной случилось, — простонала Кей, слушая, как на сцене аукционист уговаривает участников торгов сделать первую ставку на обед с местной писательницей. Бедняжка, одетая в балахонистое платье алого цвета, ошеломленно хлопала глазами как сова.

— Делайте ставки, дамы и господа, это ваш шанс познакомиться с настоящей, живой писательницей! Марджори написала замечательную книгу о старых церковных дворах Англии! В придачу идет книга с дарственной надписью! Итак, кто предложит мне тридцать фунтов?

Кей больше не могла мучить несчастную женщину и выкрикнула:

— Я!

У Тилли пересохло во рту. Тридцать фунтов — это катастрофа. Ставка из жалости. Если больше никто не вступит в торги, это станет полнейшим унижением для бедняжки.

— У нас есть ставка в тридцать фунтов. — На лице аукциониста отразилось облегчение, но радости не было. — Кто даст сорок?

Проклятие. Тилли подняла руку и замахала. Смиренное выражение благодарности на лице Марджори стоило этих денег.

Глава 44

— Идем дальше, — радостно объявил аукционист. — У той дамы в розовом отлично получается. Хорошее начало. Кажется, я слышу, что кто-то назвал сумму в пятьдесят?

— Точно, — раздался мужской голос в дальней части зала. Не исключено, что голос принадлежал Джеку.

— Замечательно! Шестьдесят?

Тилли обнаружила, что быстро кивает. По какой-то необъяснимой причине для нее вдруг стало жизненно важно выиграть что-нибудь у Джека, которому всегда удавалось заполучить желаемое.