Только всем миром

1.

Сообщение о том, что на обочине Северного шоссе, где-то за чертой города, обнаружен неопознанный труп мужчины, поступило в управление в 13 часов 03 минуты. В 13.15 следственно-оперативная группа выехала на место происшествия, пока что, правда, еще не в полном составе: по пути предстояло прихватить следователя областной прокуратуры Еланцева и майора Исаева, заместителя начальника отдела внутренних дел того района, на территории которого был обнаружен труп.

Подполковник милиции Чекалин (генерал назначил его руководить группой) был рад, что оба будут рядом — Еланцев и Исаев. Так уж складывалось, что в последнее время по самым трудным делам Чекалин работал с ними. У каждого из них тьма-тьмущая всяческих достоинств (личных, профессиональных, каких там еще?), но главное — умеют работать. В эти два слова Чекалин вкладывал все: и невероятную их работоспособность, и то, что «от бога»... сыщицкий, скажем, талант, или цепкий и, как принято добавлять в подобных случаях, живой ум, или сверхъестественная, прямо на грани с ясновидением, интуиция, или...

Да полно, прервал себя Чекалин, к чему все эти «или», когда есть на свете такое замечательное слово — н ю х! Ну а если прибавить ко всему прочему, что понимают они друг друга, все трое, буквально с полуслова — и впрямь оставалось только радоваться тому, что генерал включил в оперативную группу Исаева и (успел, значит, в считанные минуты связаться с областным прокурором, согласовать с ним кандидатуру) следователя Еланцева. «Мозговой центр» (как, с легкой руки судмедэксперта Саши Левина, стали с некоторых пор заглазно величать их тройку) будет, таким образом, в полном составе. Между прочим, в таком решении гене-

рала вот что еще просматривалось: стало быть, генерал не исключал того, что дело предстоит наисложнейшее...

Чекалин был довольно грузен, но даже и его едва не скинуло с сиденья на повороте. Что-что, а закладывать эти крутые виражи Николай Иванович, шофер милицейского «рафика», был великий мастер! Чекалин оглянулся: как товарищи, целы, невредимы? Слава аллаху, пока что обошлось без жертв...

Саша Левин, судмедэксперт, тоже был включен в оперативную группу, он сидел сейчас на своем обычном месте, сзади, и в обычной своей позе: на коленях потертый кожаный саквояжик, неизменный докторский атрибут времен, пожалуй, Чехова еще (не иначе, подумал Чекалин, у Сашки в роду все сплошь врачи были, от прадеда какого-нибудь, поди, саквояжик, надо бы спросить), а спина понурая, взгляд скорбный, нездешний, но не исключено, что и просто сосредоточенный; Чекалин давно уже заметил, что и поза эта, и взгляд этот особый бывают у Саши Левина лишь тогда, когда приходится удостоверять факт смерти, а так, в обыденных, так сказать, обстоятельствах — развеселый малый и потрепаться горазд острым своим языком, один этот «мозговой центр» чего стоит...

Сворачивать в переулок, где располагался райотдел милиции, не пришлось: Исаев уже караулил машину на углу Главного проспекта. Его осанистая фигура воистину за версту была видна. Исаев был в штатском, но то, что он из милиции, знали, кажется, все в городе, от мала до велика. Объяснялось это просто: вот уже лет пятнадцать, как Исаев ведет телевизионный журнал «Моя милиция», Чекалин зарекся ходить с ним по улицам: прохожие оглядываются, а иные, преимущественно девицы, так и заглядываются на него, как на заезжую какую кинозвезду. На телеэкране Исаев, надо отдать ему должное, держится с завидной свободой и непринужденностью, говорит весьма дельно, но и с юмором, когда нужно, отменно поставленный баритон просто-та- ки завораживает своей бархатистостью, и внешность наипривлекательнейшая — как тут не плениться душ- кой-майором из милиции, как не запечатлеть навеки его образцово-показательный облик в своем сердце! Исаев, что отрадно, к этим постоянным подтруниваниям над своей популярностью относился спокойно, без

малейших взбрыков самолюбия, иной раз и сам подбавлял масла в огонь: так, «душку-майора» сам же он, как помнится Чекалину, и припечатал к себе однажды. Известность, обыкновенно, меняет людей чаще всего отнюдь не в лучшую сторону. Володя Исаев являл собою приятное исключение: «медные трубы» ничуть не изменили его. Каким был работягой, умевшим тянуть за двоих, за троих, не чураясь при том самой черновой работы, таким и оставался.

«Рафик» приостановился на мгновение, Исаев с ходу плюхнулся на сиденье. Обернулся к Чекалину:

—      Сейчас за Еланцевым?

—      А ты почем знаешь?

—      Сыщицкий нюх, как любит говаривать один мой знакомый...

Павел Петрович Еланцев, которого через минуту- другую подхватили у областной прокуратуры, в известной мере был противоположностью Исаева: неулыбчивый, не очень склонный к шуткам. На вид суховат, временами кажется человеком даже жестким. Но Чекалин хорошо знал, какая у него добрая душа, как он отзывчив на чужую беду. Просто Еланцев всегда нацелен на дело, отсюда и сосредоточенность. Вот и сейчас, едва сел рядом с Чекалиным, тотчас вопрос о деле:

—      Что известно, Анатолий Васильевич?

—      Неопознанный труп мужчины.