Толковая Библия. Ветхий Завет. Книги пророческие.

13. Когда ты будешь вопить, спасет ли тебя сборище твое? — всех их унесет ветер, развеет дуновение; а надеющийся на Меня наследует землю и будет владеть святою горою Моею.

С 13–19. Идет мессианское пророчество о духовном Израиле, или о Церкви Христовой, в которую со временем войдут и ближние (евреи) и дальние (язычники).

Под «сборищем», о котором, как о негодном средстве самообороны и защиты, говорит здесь пророк, естественнее всего, на основании контекста, разуметь здесь тот пантеон божества, который существовал у евреев в эту эпоху религиозного синкретизма. По контрасту с целым сонмом этих пустых и ничтожных божеств, Господь один дает полное торжество всем надеющимся на Него.

14. И сказал: поднимайте, поднимайте, ровняйте путь, убирайте преграду с пути народа Моего.

14 ст. заключает в себе пророчественное приглашение членам новозаветной церкви всячески содействовать и обращению заблужденного Израиля, что еще яснее становится при сличении с новозаветными параллелями (Рим 9:32–33; [873] 11:25).

15. Ибо так говорит Высокий и Превознесенный, вечно Живущий, — Святый имя Его: Я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных.

В 15 ст. обращает на себя внимание целый ряд эпитетов, прилагаемых к Всевышнему и носящих черты высокого религиозно-нравственного монотеизма: Высокий и Превознесенный, вечно Живущий, Святый — имя Его.

Как бы по контрасту с этой своей абсолютной святостью и надмирной превознесенностью, Господь особенно любит смиренных и сокрушенных сердцем грешников, о чем, вообще, неоднократно говорит Библия, как Ветхого, так и Нового Завета (Пс 33:19; [874] Ис 66:2; Мф 11:29–30; Лк 4:18; Иак 4:16).

16. Ибо не вечно буду Я вести тяжбу и не до конца гневаться; иначе изнеможет предо Мною дух и всякое дыхание, Мною сотворенное.

Ибо не вечно Я буду вести тяжбу и не до конца гневаться… Образ выражения, по справедливому замечанию одного комментатора, близко напоминает аналогичное место из истории потопа (Властов, Быт 6:3, 5–7 [875]).

17. За грех корыстолюбия его Я гневался и поражал его, скрывал лице и негодовал; но он, отвратившись, пошел по пути своего сердца.

За грех корыстолюбия Я гневался и поражал его… Наш славянский переводы имеют другое, довольно чтение: «за грех мало что опечалих его». [Здесь пропущено продолжение славянского текста 17 стиха — … и опечалихся, и пойде дряхл в путех своих. Совершенно очевиден смысл — не только опечалил нечестивого, но сделал его дряхлым (больным, слабым). Прим. ред.]

По-видимому, не совсем понятно, почему из целого ряда грехов, которыми страдал Израиль и которыми он постоянно прогневлял Господа, здесь названо одно только корыстолюбие? Ответом на это служит, прежде всего, крайне суровый взгляд Священного Писания на корыстолюбие и любостяжание. Так, напр., Апостол Павел приравнивает «любостяжание» к «идолослужению» (Кол 3:5 [876]) и даже называет «сребролюбие», «корнем всех зол» (1 Тим 6:10). [877] [В Славянском переводе — лихоимание, еже есть идолослужение — имеет другой смысл. Лихоимство — то есть воровство; в русском же переводе — любостяжание — накопительство. Прим. ред.] Такая точка зрения на корыстолюбие объясняется, вероятно, тем, что «деньги» у нас служат синонимом чувственных благ и удовольствий, легким и верным средством к получению их. Усиленное же накопление денег, или страсть корыстолюбия, превращает их из средства в самоцель; овладевая душой человека, эта страсть губит его лучшие свойства и превращает в хищного зверя, не останавливающегося не пред каким злодеянием для удовлетворения пожирающего его пламени корыстолюбия и лихоимства. Во-вторых, особенная страсть к деньгам и наживе, не брезгующей никакими, не исключая и темных средств, была, очевидно, всегда типичной чертой еврейского народа, проходящей через всю его историю.