Толковая Библия. Ветхий Завет. Книги пророческие.

1–10. Пророк видит сильную бурю, надвигающуюся на приморскую пустыню или Вавилон. Буря эта — вражеские полчища мидян и еламитян, которые положат конец страданиям подчиненных Вавилону народов. Бедствие, которое обрушится на Вавилон, так тяжело, что даже сам пророк сочувствует жителям Вавилона. Затем пророк подробно рассказывает о том, как ему открыта была от Бога судьба Вавилона. Пророчество заключается радостным восклицанием пророка, обращенным к освобожденному из-под ига Вавилона Израилю.

В 21 и 22-й главах содержатся пророчества, так сказать, эмблематического характера. Известные страны являются здесь не под своими собственными именами, а получают несколько загадочные названия. Так Вавилон назван здесь пустынею приморской. Откуда это название? В памятниках ассирийской письменности Вавилония иногда называется морем или страною моря. Повод к такому наименованию мог быть дан или тем, что Евфрат, протекавший по Вавилонии, разливался на юге, как море, или же тем, что, как видно из новейших исследований, в древности Персидский залив доходил почти до самого Вавилона, который таким образом оказывался городом приморским (см. Брокгауза и Ефрон. Энцикл. словарь см. Вавилон). Но так как при Исаии и северная и южная Халдея были соединены под одним скипетром ассирийского царя, то пророк, очевидно, имел в виду, что со временем вся Халдея или вся Месопотамия станет безлюдной пустыней (ср. 14:23).

Весь стих можно перевести с евр. так: «как безудержный южный ураган, идет это (т. е. видение, описываемое дальше) из пустыни, из земли страшной». Так названа Мидия потому, что там жили страшные и многочисленные враги Вавилона. Кроме того, Мидия была отделена от Вавилона пустынями.

2. Грозное видение показано мне: грабитель грабит, опустошитель опустошает; восходи, Елам, осаждай, Мид! всем стенаниям я положу конец.

Грабитель — по Orelli здесь стоящее евр. слово следует перевести выражением: изменник bohed. По замечанию этого толкователя, здесь можно находить указание на то, что разрушителями Вавилона будут изменившие ему вассальные цари.

Восходи. Вавилон в Библии изображается иногда как гора, поднявшаяся до небес (Иер 51:25, 53 [434]).

Елам (по-ассир. ilamti) — страна к востоку от Тигра, стоявшая к Вавилону в таких же отношениях как и Мидия. Это — не то же, что Персия: арийские персы во времена Исаии евреям не были известны. [435]

Мид — см. 13:17.

Всем стенаниям… Русский перевод приписывает эти слова Всевышнему, но раньше шла речь пророка, след. перевод — не соответствует контексту речи. Кроме того, и далее пророк выражает свое сожаление о гибели Вавилона. Между тем это сожаление не было бы неуместно, если бы в конце 3-го стиха Господь возвещал об окончании страданий порабощенных Вавилоном евреев. Condamin поэтому, исправляя слово: haschbiti = я положу конец, на haschbit = положи конец, и вместо anechatan = стенания, читая chanenah = сострадание, переводит так это место: «не имейте более сострадания!»

3. От этого чресла мои трясутся; муки схватили меня, как муки рождающей. Я взволнован от того, что слышу; я смущен от того, что вижу.
4. Сердце мое трепещет; дрожь бьет меня; отрадная ночь моя превратилась в ужас для меня.

Я взволнован… — можно перевести так: «я так взволнован, что ничего не слышу; так смущен, что ничего не вижу!» Даже ночью, когда естественно успокаиваться от дневных тревог, пророку не дает покоя мысль об ужасной судьбе Вавилона.

5. Приготовляют стол, расстилают покрывала, — едят, пьют. «Вставайте, князья, мажьте щиты!»

Вечером, когда вавилонские князья ужинали, послышится крик тревоги.

Покрывала — т. е. ковры, на которых садились ужинавшие.

Мажьте щиты — смажьте щиты, чтобы соскальзывали рубящие и колющие удары.

6. Ибо так сказал мне Господь: пойди, поставь сторожа; пусть он сказывает, что увидит.

В этом стихе Господь повелевает самому пророку приготовиться к принятию откровения о судьбе Вавилона. Что здесь под сторожем разумеется не отдельное какое-либо лицо, а сам Исаия, — это видно и из 11-го стиха, где Едом обращается к Исаии, как к стражу. Таким образом здесь мы находим особенную форму поэтической метонимии.