Толкование на Евангелие от Иоанна

1. Между людьми того времени[30] одни увлекались заблуждениями, другие держались истины; но и из этих последних некоторые принимали истину только на краткое время, а потом отпадали от нее. Таких-то людей Христос разумел в притче, уподобляя семенам, лежащим не глубоко, но имеющим корни на поверхности земли, которые оттого, говорил Он, скоро и погибают. На них же и евангелист указывает здесь, когда говорит: егда же бе во Иерусалимех в праздник Пасхи, мнози вероваша во имя Его, видяше знамения Его, яже творяше. Сам же Иисус не вдаяше Себе в веру их (ст. 23–24). Гораздо вернее были те ученики, которые не знамениями только были привлекаемы ко Христу, но и учением Его; знамения увлекали более грубых, а более разумных – пророчества и учение. Потому те, которые были пленены учением, были тверже привлеченных знамениями; их-то и Христос ублажал, когда говорил: блажени не видевшии и веровавше (20, 29). А что последние были не из истинных учеников, это показывает и присовокупление следующих слов: Сам же Иисус не вдаяше Себе в веру их. Почему? За не Сам ведяше вся, и яко не требоваше, да кто свидетельствует о человецех: Сам бо ведяше, что бе в человеце (2, 24–25). Смысл этих слов такой: Он не обращал внимания на одни слова, проникал в самые сердца и входил в мысли; ясно видя только временную их горячность, Он не доверял им, как уже решительным ученикам, не проповедовал им всего учения, как бы уже сделавшимся твердыми в вере. А знать, что есть в сердце людей, свойственно Тому, Кто создал на едине сердца их (Пс. 32, 15), то есть одному Богу, так, как сказано: Ты веси сердца един (3 Цар. 8, 39). Он не имел нужды в свидетелях, чтобы знать мысли собственных Своих созданий: потому и не доверял им в их временной вере. Люди, не знающие ни настоящего, ни будущего, часто без всякого разбора и говорят, и сообщают все даже таким, которые с хитростию подступают к ним и потом скоро оставляют их. Но Христос не так; Он знал все в них сокровенное. И ныне много таких, которые носят имя верующих, но непостоянны и легко всем увлекаются; потому и ныне Христос не вверяет Себя им, а весьма многое скрывает от них. Как мы вверяемся не всяким друзьям, а только искренним, так и Бог. Вот послушай, что говорит Христос ученикам: не ктому вас глаголю рабы: вы друзи Мои есте. Как и почему? Яко вся, яже слышах от Отца Моего, сказах вам (см.: Ин. 15, 14, 15). Таким образом иудеям, просившим знамений, Он не дал, потому что они просили, желая только искусить Его. Да и ныне, как тогда, просить знамений не значит ли искушать? Между тем и ныне есть люди, которые ищут знамений и говорят: почему ныне знамений нет? Но если ты верующий, каким должен быть, если любишь Христа, как следует любить, то ты не имеешь нужды в знамениях: они даются неверным. Почему же они не были даны иудеям? – спросишь ты. Нет, им-то наиболее и даны были. Если же в некоторых случаях иудеи, и требуя знамений, не получали их, то это потому, что требовали их не с тем, чтобы оставить свое неверие, а чтобы еще больше утвердиться в злобе своей. Бе же человек от фарисей, Никодим имя ему, князь Жидовский. Сей прииде ко Иисусу нощию (3, 1–2). Этот Никодим, как видно из Евангелия, и после возвышал голос свой за Христа; он говорил: закон наш никогоже судит, аще не слышит прежде (см.: 7, 51). Но иудеи с негодованием сказали ему: испытай и виждь, яко пророк от Галилеи не приходит (7, 52). Да и после распятия на кресте он также показал много заботливости при погребении тела Господня. Прииде же, говорит Писание, и Никодим, пришедый ко Иисусови нощию прежде, нося смешение смирнено и алойно, яко литр сто (19, 39). Таки теперь он был благорасположен ко Христу, но не столько, сколько следовало, и не с надлежащею мыслию о Нем: он был еще подвержен иудейским слабостям. Потому он и приходил ночью, боясь сделать это днем. Впрочем, Человеколюбец Бог и при этом не отверг его, не укорил и не лишил Своего учения, а с великою кротостию беседует с ним, открывает ему весьма высокие предметы веры, хотя и гадательно, но все же открывает. Человек этот был гораздо более достоин снисхождения, нежели те, которые делали это из лукавства. Последние не заслуживали никакого прощения; а тот, хотя и достоин был обличения, но не в такой степени. Почему же евангелист ничего этого не сказал о нем? Он говорит в другом месте, что и от князь мнози вероваша в Него, но фарисей ради не исповедаху, да не из сонмищ изгнани будут (12, 42). Здесь же все это он выразил одним замечанием о приходе его в ночное время. Что же Никодим говорит? Равви, вем, яко от Бога пришел еси Учитель; никтоже бо может знамений сих творити, яже Ты твориши, аще не будет Бог с ним (3, 2).