Толкование на Евангелие от Иоанна

2. Смотри, как он правдив. Не сказал, из чего сделал брение: чего не знает, о том и не говорит. Не видел он, что (Христос) плюнул на землю; а что помазал – это узнал он по ощущению и осязанию. И рече ми: иди в купель Силоамлю и умыйся (ст. 11). Об этом ему сказало чувство слуха. Но откуда знал он Его голос? Из Его разговора с учениками. Таким образом, он все это рассказывает, опираясь на свидетельство самого дела, и, однако ж, не может сказать о способе исцеления. Если же по отношению к чувственному и осязаемому нужна вера, то тем более по отношению к невидимому. Реша убо ему: где Той есть? Глагола: не вем (ст. 12). Спрашивали: где Той есть, уже замышляя против Него убийство. Но заметь: как далек Христос от желания суетной славы! Он не оставался вместе с исцеленными, потому что не хотел приобретать славы, ни увлекать народ, ни выказывать Себя. Заметь и то, как все согласно с истиною отвечает слепой. Иудеи хотели найти Христа, чтобы отвести его к священникам; но так как не нашли Его, то ведут слепого к фарисеям для более строгого допроса. Потому-то и евангелист замечает, что была суббота, чтобы показать злой их умысел и причину, по которой они искали (Спасителя), то есть они полагали, что нашли возможность оклеветать чудо – мнимым нарушением закона. И это видно из того, что они, лишь только увидели слепого, ничего другого не сказали ему, а только: како отверзе очи твои? И заметь, как говорят. Не сказали: как ты прозрел? – но: како отверзе очи твои? – представляя ему случай оклеветать Его за такое дело. Но он отвечает им кратко, как людям, которые уже все слышали. Не упомянув ни об имени, ни о словах, сказанных ему: иди, умыйся, он прямо говорит: брение возложи мне на очи, и умылся, и вижу, – как будто они уже сильно оклеветали Его и сказали: смотри, что делает Иисус в субботу – помазывает брением. Но ты обрати лучше внимание на то, как не смущается слепой. Когда его спрашивали соседи и он отвечал, не подвергаясь никакой опасности, тогда не так много значило сказать истину. Но удивительно то, что и теперь, находясь в большом страхе, он не отказывается, не говорит ничего несогласного с прежними словами. Что же фарисеи или, лучше, что вместе с ними и другие? Привели его, полагая, что он откажется, но услышали противное, – то, чего не желали, – и точнее узнали все дело. Так было с ними и при всех чудесах; но это мы яснее покажем впоследствии. Что же говорили фарисеи? Глаголаху нецыи (не все, а более дерзкие): несть Сей от Бога Человек, яко субботу не хранит. Овии глаголаху: како может человек грешен сицева знамения творити? (см.: ст. 16). Видишь, что они привлекаемы были чудесами? Ведь они же прежде посылали затем, чтобы привести Его, а теперь, слушай, что говорят, – хотя и не все. Будучи начальниками, они впадали в неверие от честолюбия. Впрочем, и из начальников многие веровали в Него, только не выражали того открыто. Простой народ был пренебрегаем, так как он и не имел важного значения в их сонмище; но начальники, как люди более знаменитые, с большим трудом решались говорить откровенно. Одних удерживало властолюбие, других – робость и боязнь перед толпой. Потому-то и говорил (Христос): како вы можете веровати, славу друг от друга приемлюще? (5, 44). О себе эти люди говорили, что они от Бога, несмотря на то что домогались неправедного убийства, а о том, Кто исцеляет слепых, говорят, что Он не может быть от Бога, потому что не соблюдает субботы. Другие на это возражали, что грешник не может творить таких знамений. Таким образом, первые злонамеренно умалчивали о чудном событии и выставляли на вид мнимое нарушение закона, так как не говорили: исцеляет в субботу, но: субботу не хранит. Но и последние, с своей стороны, отвечали слабо. Тогда как нужно было показать, что суббота не нарушается, они ссылаются только на знамения; и это естественно, потому что они еще считали Его человеком. В противном случае они могли сказать в Его оправдание и то, что Он – Господь субботы: и Сам установил ее. Но они не имели еще о Нем такого понятия. Впрочем, никто из них и не осмеливался прямо сказать то, что хотел; говорили нерешительно, но с сомнением, одни по недостатку смелости, другие по властолюбию. И распря бе в них (ст. 16). Эта распря началась прежде в народе, а потом уже перешла и к начальникам. Иовии глаголаху, яко благ есть; инии же: ни, но льстит народы (см.: 7, 12). Видишь, что начальники неразумнее народа и разделились между собою уже после (народа)? Но и, разделившись, они не выказали никакой твердости, видя настояния фарисеев. А если бы отделились совершенно, то скоро познали бы истину. Ведь и разделение может быть хорошо, почему и Христос говорил: не приидох воврещи мир на землю, но меч (Мф. 10, 34). Бывает и согласие худо, бывает и разногласие хорошо. Так, строившие башню были согласны между собою во вред себе, и они же опять, хотя и невольно, разделились к своему благу. И сообщники Корея не на добро согласились между собою, потому были разделены к добру. Иуда также был в согласии с иудеями не на добро. Значит, и разногласие может быть хорошо, и согласие худо. Потому-то (Христос) говорит: аще око твое соблазняет тя, изми е… аще нога твоя, отсецы ю (см.: Мф. 18, 9, 8). Если же нужно отсекать член, который, будучи соединен с нами, вредит нам, то не гораздо ли более должно удаляться от друзей, когда связь с ними ведет не к добру. Итак, не всегда хорошо согласие, как и не всегда худо несогласие.