Толкование на Евангелие от Иоанна

3. Итак, великое благо – вера, великое благо и виновница многих благ, так что люди во имя Божие могут совершать дела Божии. Аще имате веру, говорит (Христос), ренете горе сей, прейди отсюду тамо, и прейдет (Мф. 17, 20); и опять: веруяй в Мя, дела, яже Аз творю, и той сотворит, и больша сих сотворит (Ин. 14, 12). Какие же, скажешь, дела большие? Дела, совершенные учениками впоследствии, когда даже тень Петра воскресила мертвого. Чрез это еще более проповедовалась и сила Христова. В самом деле, не столько удивительно то, что Он при жизни Своей чудодействовал, сколько то, что по смерти Его другие могли Его именем совершать большие чудеса: это служило несомненным доказательством Его Воскресения. Если бы даже Он всем явился, – и это не возбудило бы такой веры, потому что видевшие могли бы еще сказать, что это был призрак. Но кто видит, что одним именем Его совершаются знамения гораздо большие, нежели какие Он Сам творил, обращаясь с людьми, тот не может не уверовать, если только он не крайне бесчувствен. Итак, великое благо – вера, когда она бывает от горячего сердца, от многой любви и пламенной души. Она делает нас мудрецами; она прикрывает ничтожество человеческое и, оставляя умствования земные, любомудрствует о вещах Небесных; даже более: чего мудрость человеческая обрести не может, то она с избытком постигает и совершает. Будем же держаться веры, и не станем вверять наших дел умствованиям. Отчего, в самом деле, скажи мне, язычники не могли ничего обрести? Не знали ли они всей внешней мудрости? Почему же они не могли превзойти рыбарей, скинотворцев и неученых? Не потому ли, что они всё предоставляли своим умствованиям, а эти последние – вере? Так, по этой причине последние превзошли Платона, Пифагора и всех вообще людей заблуждавшихся, победили сведущих в астрологии и математике, геометрии и арифметике и изучивших всякую науку, и сделались настолько лучше их, насколько истинные и действительные мудрецы лучше людей, от природы глупых и безумных. В самом деле, смотри: эти сказали, что душа бессмертна или, лучше, не только сказали, но и убедили в этом; а те первоначально даже не знали, что такое душа, и, когда узнали и отличили ее от тела, опять стали страдать тем же незнанием. Так, одни говорили, что она бестелесна, другие – что она есть тело и вместе с телом разрушается. Равным образом, о небе те говорили, что оно одушевлено и есть Бог; а рыбари и научили, и убедили, что оно есть творение и произведение Божие. Впрочем, в том нет ничего удивительного, что язычники руководились умствованиями; но вот что достойно слез, – что люди, представляющие себя верующими, и они оказываются душевными. Оттого-то и они впали в заблуждения. Так, одни из них говорили, что знают Бога так, как Он знает Сам Себя, чего не смел сказать даже никто из язычников. Другие говорили, что Бог не может рождать бесстрастно, и не предоставляли Ему никакого преимущества пред людьми. Иные же утверждают, что ни хорошая жизнь, ни доброе поведение не приносят никакой пользы. Но теперь не время опровергать это.