Толкование закона и права. Том I

Первостепенное влияние на формирование правопонимания во Франции оказала рационалистическая доктрина естественного права во времена эпохи Просвещения. Одним из главных представителей данной школы правопонимания является Ш.-Л. Монтескье (Charles-Louis de Seconda, Baron de La Brede et de Montesquieu, 1689–1755). Главные тезисы, выделяемые им в труде «О духе законов» (1748) для «излечения людей от свойственных им предрассудков», касающихся отношению к законам, принципов и образов правления, принципов судопроизводства, можно рассматривать в качестве основы современной демократии. Ш.-Л. Монтескье трактует законы как справедливые принципы, сообщающиеся с нашими естественными правами, которые нам дала природа. «Закон, говоря вообще, есть человеческий разум, поскольку он управляет всеми народами земли; а политические и гражданские законы каждого народа должны быть не более как частными случаями приложения этого разума»[124]. Ш.-Л. Монтескье позволяют взглянуть на право не только глазами правителя, но и глазами управляемого им народа, отразить именно нужды и потребности индивидов.

Кроме идей Монтескье, в эпоху Просвещения вносит свой вклад в формирования французской доктрины толкования также «юридический мистицизм». Основная идея данной доктрины толкования в том, что правовая норма не несет в себе никакой рациональной основы. Фактически эта идея является гипертрофированной идеей естественного права, согласно которой права даются нам от рождения и являются неотчуждаемыми. А такие права как право на жизнь, право на свободу – не нуждаются в правовом обосновании. К примеру, в труде Ж.-Ж. Руссо «Об общественном договоре»[125](1762) мы можем увидеть: «Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах»[126]. Данное выказывание отражает догму «юридического мистицизма».

В такой идеологической обстановке при подавляющем влиянии теории естественного права в 1789 г. принимается Декларация прав человека и гражданина. Благодаря реализации идей «юридического мистицизма» Франция смогла стать первой страной, закрепившей основы правового статуса гражданина как свободного индивида. Необходимо отметить, что действующая Конституция Франции, принятая в 1958 г., пролонгирует действие Декларации прав человека и гражданина, что иллюстрирует поглощение французской правовой системой догм естественного права и их институализацию.

«Старый строй»[127] разрушен революцией, Франции необходимо создавать новую нормативную базу для нового государства. Поглощенные успехом событий XVIII века, французские законотворцы начинают работу над созданием «идеального» кодекса, нормы которого оставались бы неизменными для многих поколений. Этот этап развития французской правовой мысли принято называть «юридическим фетишизмом», так как право стало рассматриваться в качестве догмы, фетиша, который нельзя нарушить или изменить. Нормативным воплощением данного этапа стало создание пяти кодексов – Гражданского (1804), Гражданско-процессуального (1806), Торгового (1807), Уголовного (1810) и Уголовно-процессуального (1808). Кодификация Наполеона была самой крупной на территории Европы и являлась значительным результатом безупречной законодательной деятельность юристов того времени. Уровень юридической техники, с которым выполнена данная кодификация, находит признание законотворцев вплоть до настоящего времени, некоторые нормы действуют с небольшими дополнениями и сейчас.

Так создается правовой базис для возникновения первой в современном понимании школы толкования закона, которая была названа экзегетической [128]. Подобный метод толкования изначально использовался только применительно к религиозным нормам, а теперь стал доступен и для толкования права. Норма при данном подходе есть нечто нерушимое; грамматическая конструкция, с помощью которой норма выражена, соответственно также является нерушимой. Толкование может происходить только из грамматической интерпретации, из понимания написанной нормы права. Экзегетическое толкование строилось не только на понимании «буквы закона», но и его «духа». Существовало отраслевое толкование, когда нормы сравнивались между собой для выработки единой, объединяющей всю отрасль идеи. Идеи «юридического фетишизма» нашли свое признание, но эволюционировали в менее строгий порядок. В какой-то степени можно сказать, что «юридический фетишизм» является воплощением правового суверенитета – нормы права обособлены от воздействия, их нельзя изменять, трактовать иначе в расширительном смысле.