Толкование закона в Англии

С точки зрения доктрины толкования закона важнейшей идеей трактата Брактона являются сформулированные им заповеди права: живи честно, не причиняй вреда другому, каждому воздавай свое. Исходя из этих правовых принципов и должно осуществляться справедливое правосудие. Главой государства является король, как слуга и викарий Бога, его законы никто не может оспаривать, а он обязан толковать их в случае обнаружения сомнительных, темных, двусмысленных мест. Хорошо творить правосудие, – это не только право, но и обязанность короля, в случае неисполнения которой он подвергнется суду божьему, так как король, творящий несправедливость, становится слугой дьявола. Король правит не один, а с соправителями: графами, баронами, он вправе делегировать часть своих прав судьям, шерифам, бейлифам и другим должностным лицам.

Если Брактон запечатлен историей в большей степени как практик, то Фрэнсиса Бэкона (1561–1626) считают основателем индуктивного метода и «зачинателем логической систематизации процесса научной деятельности»[214]. Бурная карьера Бэкона пришлась на времена перемен: с 1584 г. (в 23 года) он уже являлся членом Парламента, с 1607 г. – генеральным адвокатом, с 1613 г. – главным прокурором Королевского двора, с 1616 г. – членом Тайного комитета, с 1617 г. – лордом-хранителем большой печати, с 1618 г. – лордом-канцлером. Следует отметить, что в 1614 г. Яков I распустил Парламент и почти семь лет правил Англией единолично, именно в этот «смутный» период Ф.Бэкон достиг наивысших карьерных успехов. В его научно-практических произведениях можно найти анализ и комментарии к английскому законодательству, исследования эмпирического метода и теории индукции, систематизацию процессов научной деятельности, философско-правовые идеи.

В «Образце трактата о всеобщей справедливости, или об источниках права, в одной главе, в форме афоризмов», являющемся составной частью книги «Великое восстановление наук», Бэкон формулирует элементы доктрины толкования закона, в частности, указывая на необходимость принятия закона о толковании, там же он дает определение лингвистических максим, раскрывает соотношение нормы права и нормы закона, показывает значение прецедента для толкования закона. Давая оценку качеству законов, он говорит: «одни из них превосходны, другие посредственны, третьи вообще никуда не годятся. Поэтому мы хотим по мере наших возможностей показать, что некоторые законы должны стать своего рода «законами законов», и определять, что в каждом отдельном законе хорошо и что плохо»[215].

Бэкон формулирует критерии «хорошего» закона: «Закон можно считать хорошим в том случае, если смысл его точен, если требования справедливы, если он легко исполним, если он согласуется с формой государства, если он рождает добродетель в гражданах»[216]. Бэкон дает рекомендации правоприменителям на случай обнаружения пробелов в законе: «Человеческая мудрость слишком ограничена и не может предусмотреть все случаи, которые могут возникнуть с течением времени. Поэтому не так уж редко возникают новые и не оговоренные в законе случаи. В таких ситуациях возможны три выхода: либо обращение к аналогичным ситуациям, либо использование прецедентов, хотя еще и не зафиксированных законом, либо решение, выносимое уважаемыми людьми по их усмотрению и здравому суждению, будь то в преторских или цензорских судах»[217]. Суды, рассматривающие уголовные дела, Бэкон называет цензорскими, гражданские – преторскими. Он рекомендует относиться к использованию прецедентов с осторожностью: «Решение, основанное на прецеденте, не должно само служить прецедентом, но следует ограничиться лишь самыми близкими ситуациями. В противном случае мы постепенно скатимся к ситуациям, не имеющим ничего общего с первоначальной; и произвол, остроумие и изворотливость юристов будут иметь большее значение, чем авторитет закона»[218].