Толкование закона в Англии

Рассуждая о причинах неясности законов, Бэкон указывает: «Неясность законов может проистекать из четырех источников: она может быть результатом либо чрезмерного изобилия законов, особенно если сюда примешиваются устаревшие; либо двусмысленного или невразумительного и не очень отчетливого их изложения; либо небрежного или неумелого истолкования законов; либо, наконец, противоречивости и несовместимости судебных решений… Пророк говорит: «Он обрушит на них сети». Нет худших сетей, чем сети законов, особенно уголовных; они бесчисленны, с течением времени стали бесполезны, не освещают путь, а запутывают ноги путника»[219]. Для устранения неясности Бэкон рекомендует усиливать прежние законы, принимать новые и компетентно интерпретировать законы в целях их правильного применения: «Существует пять способов разъяснения закона и устранения сомнений относительно его смысла. Это могут быть описания процессов, сочинения аутентичных авторов, вспомогательная литература, лекции, ответы или консультации юристов. Если все это будет достаточно хорошо организовано, то в нашем распоряжении окажутся надежные средства избежать неясности в толковании законов»[220]. Подчеркивая значение актов применения, он говорит: «приговоры – это якори законов, точно также как законы – якори государства»[221]. Бэкон указывает на «гармонию, существующую между законами и решенными на их основе делами», требует «не выводить право из норм, но создавать норму из существующего права», предупреждает, что «не следует считать юридической нормой, как это обычно по неопытности делают, каждое правовое решение или положение». Он утверждает, что в «человеческих законах существуют нередко так называемые максимы – чисто произвольные положения, опирающиеся скорее на авторитет, чем на разум, и поэтому не подлежащие обсуждению. Но определение того, что более справедливо (не абсолютно, а относительно, т. е… согласуется с этими максимами), – это уже дело разума и открывает нам широкое поле для споров и рассуждений»[222].

Бэконовский подход к анализу и толкованию закона сопровождается актуальными и в настоящее время рекомендациями для судей: «Судьям надлежит помнить, что их дело «jus dicere», а не «jus dare» – толковать законы, а не создавать их. Судьям подобает более учености, чем остроумия, более почтительности, чем искусности в доказательствах, более осмотрительности, чем самоуверенности… Судья должен готовить справедливый приговор, как бог прокладывает свой путь, «наполняя всякий дол и понижая всякий холм»[223].

Противоречивость и в некоторой степени непознаваемость личности судьи подтверждается и биографией самого Ф. Бэкона, его карьера на посту лорда-канцлера закончилась обвинением в получении взяток, осуждением к штрафу и заключением в тюрьму. Он признал обвинение, подчеркнув, однако, что подарки не влияли на характер принятых им решений. По мнению Б. Рассела, «этика юридической профессии в те дни была невысока. Почти каждый судья принимал приношения обычно от обеих сторон. В настоящее время мы считаем, что для судьи брать взятки ужасно, но еще более ужасно, взяв их, вынести решение против того, кто их дал. Но в те дни приношения были делом обычным и судья показывал свою «добродетель», именно не поддаваясь их влиянию»[224].

Существенное влияние на философское обоснование английской доктрины толкования закона оказал Томас Гоббс (1588–1679). По его мнению, «все законы, писаные и неписаные, нуждаются в толковании. Ибо хотя неписаный естественный закон легко доступен пониманию тех, кто беспрестанно пользуется своим естественным разумом, и поэтому этот закон не допускает никакого оправдания для его нарушителей, однако так как имеется очень мало людей или, может быть, даже нет никого, кто в некоторых случаях не был бы ослеплен себялюбием или другой страстью, то естественный закон стал теперь самым темным из всех законов и потому больше всего нуждается в толкователях»[225]. Гоббс отождествляет естественный закон и право справедливости, подчеркивая исключительность полномочий судьи, обязанного придавать закону точный смысл, вложенный в закон сувереном. Никто не может почерпнуть достоверное толкование закона у писателей или философов, «если у человека возникает вопрос о правонарушении, имеющем отношение к естественному закону, т. е. к общему праву справедливости, то достаточным удостоверением в этом отдельном случае будет решение судьи, уполномоченного решать такого рода случаи. Ибо хотя совет человека, занятого изучением права, полезен для избежания споров, однако это лишь совет. Судья же, выслушав дело, должен сказать людям, что является законом»[226]. Гоббс последовательно проводит разграничение между правом и законом: «право есть свобода» (jus civile), а закон есть обязательство, приказание, отнимающее «у нас ту свободу, которую предоставляет нам естественный закон». Jus и lex соотносятся как право и обязанность.