Толкования на Евангелия от Луки и от Иоанна

Кто верный и благоразумный домоправитель… Вышесказанная притча, говорит, ко многим подходит, а эта – о тех, которые удостоены предстоятельства. Недоумеваю, кто окажется имеющим то и другое, то есть верность и благоразумие, ибо таковые редки и трудно находить их. Как в управлении обыкновенным имением, если кто верен своему господину, но неблагоразумен, тот расточает имение господина, ибо не умеет распоряжаться им, как должно: когда нужно давать, не дает, а гораздо больше теряет, и, равным образом, если кто благоразумен и находчив, но неверен, тот может быть вором, и тем менее уловимым, чем более он благоразумен, – так и в божественных предметах нужны вместе верность и благоразумие. Ибо я знаю многих, которые по видимости и усердны к добродетели, и богобоязливы, и имеют веру, но поскольку не могли благоразумно распоряжаться церковными делами, повредили не только имению, но и душам. Например, если кто впадет в духовное преступление, но предстоятель не будет благоразумен, а будет иметь только веру, то есть добродетель бессознательную, то падший может потерпеть вред или от непомерной строгости или от неуместной кротости его и не уврачуется, но сокрушится. Итак, кто будет найден верным и благоразумным, тот поставлен будет над слугами Господа, то есть над всеми рабами Его, дабы каждому в свое время раздавать определенную меру хлеба, то есть или догматическое учение, которым питаются души, или образец деятельности и начертание, как должно жить. Если он будет найден поступающим так, то блажен; тогда Господь поставит его над всем имением Своим – не только над рабами, но и над всем поставит его, удостоив его высшей степени, так что ему будет покоряться земное и небесное, каковы были, например, Иисус Навин и Илия. Один из них повелевал солнцу (см. Нав. 10, 12–13), а другой – облакам небесным (см. 3 Цар. 17, 1). Да и все вообще святые, как друзья Божии, пользуются достоянием своего Друга. И у друзей обычно все бывает общее (см. Деян. 4, 32). Поэтому всякий, кто при безмятежной жизни упражняется в деятельной добродетели и подчиняет себе рабские страсти – гнев и похотение, давая каждой из них в свое время определенную меру пищи: гневу, например, – ненависть к ненавидящим Господа и раздражение против врагов Его (Пс. 138, 21), похотению – заботу только о необходимом для плоти, а всецелое устремление имея только к одному Богу, – всякий таковой блажен. Он и созерцания достигнет, и поставлен будет над всем имением, сущим у Господа, он удостоится созерцательным умом зреть и наблюдать все не только существующее не само по себе, но и то, что в собственном смысле существует, то есть вечно.

45–46. Если же раб тот скажет в сердце своем: «не скоро придет господин мой», и начнет бить слуг и служанок, есть и пить и напиваться: то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечет его, и подвергнет его одной участи с неверными.

Горе таким рабам, которые, получив дарование духовного настоятельства, погубляют вверенное им домостроительство, пьют и упиваются, – будешь ли понимать сие о чувственном пьянстве (ибо и это случается с худыми настоятелями церквей, расточающими имение бедных), или будешь разуметь под пьянством развращение ума в учении и распоряжении имением. Такие предстоятели бьют слуг и служанок, соблазняя слабейших членов Церкви, убивают их совесть. Ибо слабый и малодушный, увидев, что я, архиерей, веду худую жизнь, соблазняется сим и убивается совестью, принимает удары в сердце и делается еще слабейшим. А все это случается с лукавым рабом оттого, что он в сердце своем сказал: не скоро придет господин мой. Ибо такого рода поведение происходит от беспечности и неразмышления о часе кончины. Если бы мы содержали в мысли, что Господь идет, что при дверях кончина мира и конец нашей жизни, то мы грешили бы менее.