Толкователь болезней

— Он может показаться вам слишком жирным, но я бы советовала применять этот крем уже сейчас. К двадцати пяти уже появятся морщины, и дальше они будут только углубляться.

Мужчина стоял рядом и наблюдал, как продавщица наносит каплю крема на лицо Миранды. Пока консультантша рассказывала покупательнице, как пользоваться кремом — втирать быстрыми движениями от низа шеи вверх, — незнакомец крутил стойку с помадой. Нажал на дозатор антицеллюлитного геля и размазал средство по тыльной стороне кисти. Открыл какую-то баночку и склонился над ней так низко, что испачкал кремом нос.

Миранда улыбнулась, но продавщица в это время водила большой кисточкой по ее лицу.

— Это румяна номер два, — сказала она. — Они придадут коже здоровый цвет.

Миранда кивнула, взглянув на свое отражение в одном из наклонных зеркал, расставленных вдоль прилавка. У нее были серебряные глаза и бледная, как бумага, кожа, контрастирующая с блестящими кофейно-черными волосами, благодаря чему все считали ее если не красивой, то эффектной. Вытянутая яйцеобразная голова, очень тонкое лицо и такие узкие ноздри, что казалось, их сжали бельевой прищепкой. Теперь лицо словно светилось, щеки розовели, под бровями лежали дымчатые тени, губы переливались.

Незнакомец тоже посмотрел в зеркало и быстро смахнул крем с носа. Миранде стало интересно, откуда он родом. Может быть, испанец или ливанец? Когда он открыл другую баночку и произнес, ни к кому не обращаясь: «Пахнет ананасом», — то обнаружил лишь едва различимый акцент.

— Что-нибудь еще для вас? — осведомилась продавщица, беря кредитную карту Миранды.

— Нет, спасибо.

Женщина завернула покупку в несколько слоев красной бумаги.

— Вам очень понравится этот крем. — Когда Миранда подписывала чек, рука ее слегка дрожала. Мужчина не пошевелился.

— Я положила пробник нового геля для кожи вокруг глаз, — добавила продавщица, передавая Миранде пакетик с покупкой. Прежде чем отдать карту, она прочитала имя на ней. — Всего хорошего, Миранда.

Миранда отошла от прилавка и быстро направилась к выходу. Затем, заметив дверь, ведущую к торговому кварталу Даунтаун-Кроссинг, замедлила шаг.

— У вас отчасти индийское имя, — сказал незнакомец, догоняя ее.

Возле круглого стола, заваленного джемперами в окружении сосновых шишек и бархатных бантиков, она остановилась, он тоже.

— В самом деле? И какая же часть индийская?

— Мира. Мою тетку зовут Мира.

Он представился: Дев. Работает в инвестиционном банке в той стороне — он наклонил голову в направлении Южного вокзала. Он был первым мужчиной с усами, которого Миранда находила привлекательным.

Вместе они пошли к станции метро «Парк-стрит» мимо киосков, торгующих дешевыми ремнями и сумками. Злой январский ветер лохматил Миранде волосы. Когда она полезла за жетоном в карман пальто, взгляд ее упал на его пакет с покупками.

— А это для нее?

— Для кого?

— Для тети Миры?

— Нет, для жены. — Дев произнес эти слова медленно, не отводя взгляда от Миранды. — Она собралась в Индию на пару недель. — Он закатил глаза. — Эти мазилки для нее важнее хлеба.

Раз супруга была в отъезде, связь с женатым мужчиной почему-то не казалась предосудительной. Поначалу Миранда и Дев проводили вместе каждую ночь. До утра он не оставался — объяснял, что жена звонит из Индии ежедневно в шесть, у них там в это время четыре часа дня. Поэтому Дев уходил от Миранды в два, в три, а частенько и в четыре часа утра и ехал в свой дом в пригороде. В течение дня он звонил ей каждый час: или с рабочего, или с мобильного телефона. А когда изучил распорядок дня Миранды, то стал каждый вечер, в половине шестого, пока она ехала в автобусе домой, оставлять ей сообщение на автоответчике, чтобы, по его словам, она могла услышать его голос, как только переступит порог. «Я думаю о тебе, — говорил Дев на записи. — Не могу дождаться нашей встречи». Он уверял, что любит бывать в ее квартире с кухонным столом не шире разделочной доски, с исцарапанными неровными полами, со звонком, который при нажатии издает звук, вызывающий смущение. Он восхищался тем, что она переехала в Бостон, где никого не знала, а не осталась в Мичигане, где выросла и окончила колледж. Когда Миранда сказала ему, что восхищаться здесь нечем, что она приехала в Бостон именно по этой причине, он покачал головой.

— Я знаю, что такое одиночество, — проговорил он неожиданно серьезно, и Миранда почувствовала, что Дев ее понимает — понимает, как грустит она вечерами, когда возвращается домой в автобусе после того, как ходила одна в кино или в книжный магазин полистать журналы или сидела в баре с Лакшми, которой всегда через час-другой надо было встречаться с мужем на станции «Эйлвайф». В более игривом разговоре Дев признался: ему нравится, что ноги у нее длиннее туловища, — он заметил это, как только Миранда прошла по комнате голой.

— Впервые вижу женщину с такими длинными ногами, — сказал он, любуясь ею с кровати.