Толковый Типикон. Часть I

Вообще нежелание порывать окончательно связи с обычными, освященными древностью, формами богослужения, сохранявшимися в мирских {с. 226} церквах, можно признать характерною чертою тогдашнего Палестинского богослужения. Мы видим из «Паломничества» Сильвии, какое деятельное участие принимали в службах храма Воскресения «монашествующие и девственники»: они с пресвитерами начинали службу до прихода епископа и иногда продолжали ее по уходе епископа, с наиболее усердными из мирян» [546]. Возможно, что благодаря этому Иерусалимские или близ-иерусалимские монахи (а большинство из вышеперечисленных лавр находились вблизи Иерусалима) или отрасль их получила название Спудеев (οἱ σπουδαῖοι). О существовании монахов с таким названием в Иерусалиме той эпохи есть известие в «Жизни Саввы Освященного», составленной Кириллом Скифопольским (VI в.): «Патриарх Илия (494–517) построил монастырь вблизи епископии и собрал в нее спудеев св. Воскресения, до того рассеянных по разным местам около башни Давида, дав каждому из них келию со всяким материальным довольствием». При этом новом монастыре была устроена церковь во имя Богородицы, называвшаяся ἡ Θεοτόκος τῶν σπουδαίων [547]. По образцу иерусалимских спудеев основывается, может быть, в V еще веке, и в Константинополе монастырь спудеев [548]. Поразительно, что по Святогробскому Типикону в рукописи 1122 г., изображающему практику IX в., роль спудеев на богослужении в храме Воскресения совершенно такая же, как в Паломничестве Сильвии: они совершают в «Воскресении» службу до прихода патриарха, после чего удаляются в свой монастырь оканчивать службу, а в Воскресенье поют святогробские клирики [549]. Эти монахи могли быть как бы посредниками и объединителями богослужебной практики чисто монастырской и соборной мирской, и возможно, что влияние их на выработку иерусалимского устава было весьма значительным [550]

Близость к мирской богослужебной практике не отражалась, однако, вредно на молитвенном усердии палестинского монашества (что дает понять и самое имя спудеев), как и их большее в сравнении с египетским монашеством, соприкосновение с миром не понижало в нем подвижнического уровня. Лучшие представители этого монашества не менее, чем в Египте, изумляют подвигами молитвы. Так прп. Адолий, инок одного Иерусалимского монастыря, «с вечера до утреннего часа, когда братия опять собиралась в часовнях (εὐκτηρίοις), стоял на Елеоне, на холму Вознесения, откуда вознесся Иисус, пел псалмы и молился. И это делал он во всякое время: снег ли шел, или дождь, или град, он оставался неподвижен. Выполнивши обычное молитвенное правило (κανόνα), он будильным молотком (τῷ ἐξυπνιασ{с. 227}τιπῷ σφυρίῳ) стучал по всем келиям, созывая братию в часовни на утреннее славословие (δοξολογίαν), у (καθ῾) каждой келии пропевая с ними один или два (δεύτερον) антифона, и, помолясь таким образом с ними, пред рассветом уходил в свою келью» [551].

Сирско-месопотамское монашество