Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски

В области поэтики, истории литературы (вообще истории идеологий), а также в значительной степени и философии слова иной подход и невозможен: самый сухой и плоский позитивизм в этих областях не может нейтрально третировать слово как вещь и принужден здесь заговорить не только о слове, но и со словом, чтобы проникнуть в его идеологический смысл, доступный лишь диалогическому — включающему оценку и ответ — пониманию. Формы передачи и интерпретации, осуществляющие такое диалогическое понимание его, при глубине и живости этого понимания, могут в значительной степени приближаться к художественно-прозаическому двуголосому изображению чужого слова. Необходимо отметить, что и роман всегда включает в себя момент познания изображаемого им чужого слова.

Толкователь похож на бахтинского «первичного автора», чье слово «не может быть собственным словом ЙЙЙ Поэтому первичный автор облекается в молчание.» — из записи 1970/71 (ЭСТ, с. 353). «Я мастер молча говорить», сказано в Кроткой Достоевского (1.3), а толкователь это мастер говоря молчать; когда он толкует правильно, говорит его другость, не самость. (↓1: Из Вагинова.)

д214: Изобретение Иосифа.

Именно толкователь по Томасу Манну изобрел говорение-неговорение — думание вслух при других как условный прием. Фараон Иосифу:

Это поразительноЙЙЙ. Ты высказался или не высказывался? Ты высказался не высказываясь, а только дав нам подслушать твои думы, причем думы, которые ты только думаешь думать. А получается так, словно ты высказался. Мне кажется, ты сделал некое плутовское открытие и выкинул штуку еще не виданную.[73]

— Иосиф и его братья, 4.3 (гл. Фараон пророчествует). Там же (гл. «Не верю!»): «Ты довольно мило играл на сбоем изобретении, на открытии, что можно говорить не говоря, или не говорить и всё-таки говорить, заставляя других подслушивать свои мыслиЙЙЙ»[74]

д221: Из Валери.

Рассуждение Августина о том, что ты знаешь, что такое время, лишь пока тебя не спросят, продолжает в докладе Поэзия и абстрактная мысль Валери: