Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски

Слово есть всё сказанное и услышанное, от сказуемого до сказания, слово — высказывание по Михаилу Бахтину или хотя бы возможное высказывание. Лингвистика знает лишь «отдельные», или «самостоятельные», повторимые и постоянные слова языка, из которых знаменательные слова, но не служебные, это наименьшие возможные высказывания. Отдельное слово вплотную приблизится к непостоянному-неповторимому высказыванию, если найти вопрос, на который оно отвечает, если представить его отдельным ответом. «Что скажешь? — А что спросишь» (ПРН, с. 573), это идея рассказа Роберта Шекли о всезнающем Ответчике: «диалогическая природа», ответность слова выразилась в вопросо-ответном строении архаичных текстов (см. о нем Тексты мир. дер. В. Топорова), ее же использует школьный грамматический разбор «по вопросам» (к нему — И. Ревзин, Операц. опр.), но и аристотелева классификация знания «согласно тому, на какие вопросы оно отвечает» (Г. Хиж. Вопр. отв., с. 253). — А сам вопрос разве не слово? Вопрос скорее мысль чем слово, судя и по фольклорному думать-гадать, в нем двойственность или множественность, сомнение, страдание, присущие именно мысли. Не растворишь в слове и имя адресата и предмета речи. «Имя собственное» это собственно имя (В. Би-бихин. Мaма, с. 48 сл.), а словом имя остается или становится ровно насколько оно еще причастно «сказуемости» или уже причастно «нарицательности»; так и служебные слова уже не слова. Кстати, в логике Аристотеля нет единичных терминов, потому что они ни о чем не «сказываются», не предикаты (Аристот. силлог. Яна Лукасевича, § 3: о логическом сказуемом как ответе см. Ю. Щеглов, Субъект предикат) — не слова. (↓1: Слово и высказывание. — 2: К ответности слова. — 3: Неединственность мысли. — 4: Слово и имя.)

а23: Слово как услышанное мною.

Кто говорит и кому? Слово есть сказанное другим человеком и услышанное мною, это чужое слово по преимуществу. М. Бахтин (ЭСТ₁ с. 347): «Я живу в мире чужих слов.» А свое слово — мысль. Я сам не говорю, говорящий — другой мне или же я как другой, по-бахтински «я для другого». а «я для себя» — слушатель, понимающий и думающий; так и в поразительном рассказике Борхеса Борхес и я об именитом я-для-других с «его литературой» и безымянном я-для-себя. Сюда относится пословица Слушай больше, а говори меньше или На то два уха, чтоб больше слухать, один рот, да и тот много врет, а как бы два было? (ПРН, с. 407 и 317; ППЗ, с. 158) и правило для детей «Молчи и слушай, что взрослые говорят», сюда же слушаться, послушание. Слово по природе «хочет быть услышанным» (Бахтин, 1961 год. Заметки в БСС 5, с. 338 и 359), Красна речь слушаньем (ПРН, с. 407 и 645). а можно сказать и крепка или стоит слушаньем, и если славянское слово слово, родственное слух и слава, значит «слышимое, услышанное (мною)», ср. пословный—то же, что послушный (СВРЯ, ст. Пословесный), оно дополняет обозначения слова в разных языках как «говоримого, сказанного (другим — тв. ед.)», например сказ, сказка. Другой говорит и я слышу слова, я же говорю словами, выражаю мысли своим Я думаю, чтоЙЙЙ; мое слово для меня есть мысль. — Илиада и Одиссея начинаются с призыва к Музе: «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса»[4], αειδε, θεά, и «Муза, скажи мне о том многоопытном муже»[5], μοι εννεπε. Μούσα, но Вергилий начинает Энеиду от себя: «Битвы и мужа пою», сапо, — это целый переворот в идее слова, судя и по резкому противопоставлению cantabo и die mihi, Musa у Горация. Искусство поэзии, 136—44. В сказителе различаются говорящий (Муза Гомера) и слушатель-рецитатор, а в писателе к ним присоединился записывающий, писец. Записанное посторонним божественное слово сказителя превратилось в написанное собственноручно собственное слово писателя. Чéм стало для говорения бывшее чисто вспомогательным записывание, показывает, кроме слов «писатель» и литература «письменность», отчаянное определение языкового слова как цепочки букв между двумя пробелами. Всё же близок сказителю образ Данте, пишущего под диктовку, у Ахматовой в стихотворении Муза и у Мандельштама в Разговоре о Данте; Ахматова и сама стихи записывала, не писала, а Мандельштам даже диктовал. (↓1: Бахтинское «чужое слово». — 2: Кто говорит? — 3: Разделение себя у Борхеса и Льва Толстого. — 4: Слово и пословица. — 5: Гомеровы призывы к Музе. — 6: Писатель. — 7: Мандельштам о Данте.)

а24: Обращение к предмету речи.