Толлеус, искусник из Кордоса

И вот теперь эта статья вызовет лишь смех, ударив по репутации Кордоса. Какая неприятная ситуация получилась. В Терсусе абсолютно не учли момент, а потом спросят с посла по полной программе, будто все политические последствия немедленного ареста единственного големщика – его личная вина. И старика жалко. Сказать по правде, Маркусу Толлеус нравился. Да, странностей много, да, что-то нечисто. Но и польза налицо. Политика посла была такова, что он предпочитал закрывать глаза на некоторые прегрешения своих сотрудников ради пользы, которую они приносили. Небольшой компромат позволял добиться от людей большей отдачи, так что гораздо удобнее придерживать такую информацию, чем тут же обрушивать кару на голову виновного. Увы, но в столице решили по-другому. Приказ есть приказ, тут от Маркуса ничего не зависело. И все же…

Профессор зажмурился, чтобы не отвлекаться на окружающую обстановку. Если отправиться арестовывать старика прямо сейчас, как того требовала инструкция, то срывается его завтрашнее выступление. Это будет удар по репутации Кордоса. Но что, если исполнение директивы чуть-чуть задержать? Удаленность от Терсуса позволяет выиграть день-два. Конечно, это риск и ответственность, но на столь высоком посту без небольшого авантюризма никак… Пусть Толлеус выступит. Надо только все организовать таким образом, чтобы он ни в коем случае никуда не делся.

Глава 15 Толлеус. Момент истины

Ночь перед Турниром прошла плохо: снились кошмары. Недоброе предчувствие не исчезло даже к утру. Так было перед началом войны. Тогда настойчивый внутренний голос заставил искусника прислушаться к себе, велев встать посреди ночи и пойти на службу, чтобы проверить, все ли там в порядке. Тюрьма оказалась на месте, но эта прогулка спасла Толлеуса от гибели. Многие искусники в тот день вне защищенных плетениями стен поймали проклятия, которые оробосцы в большом количестве напустили на город.

Вот и сейчас старика одолели неприятные предощущения, а призрачные голоса, словно сговорившись, шептали: «Беги, беги, беги…»

Сжавшись, точно пружина, Толлеус остался на месте. Если бежать, то куда-то, а такого места нет. Здесь он только-только обрел то, о чем мечтал всю жизнь. За это можно побороться – оно того стоит. Сегодня Турнир. Наверное, что-то случится там. Очередной ли каменный истукан рухнет сверху или фатально подведет Паук. Совсем скоро старик это узнает, проверив на собственном опыте, потому что в этот раз он не сбежит. Но, спасибо предупреждению, он подготовится и на выступлении будет во всеоружии.

Несмотря на боевой настрой, старик не выспался. Полночи ушло на бесцельные шатания по мастерской, что лишь вымотало еще сильнее. «Подготовиться» можно только к чему-то, но чего ожидать от завтрашнего дня, он понятия не имел. Так что быть во всеоружии явно не получилось. Впрочем, големщик весь срок пребывания в Оробосе времени зря не терял, дорабатывая Паука. Если бы в голове были еще идеи, он бы их реализовал или, по крайней мере, попробовал это сделать.

Очевидно, Маркуса тоже терзало смутное беспокойство: вчера вечером к и без того немаленькой охране мастерской прибавилось еще несколько человек. И вот теперь с первыми лучами солнца посол явился собственной персоной, напряженный, с лихорадочным блеском в глазах. Пора отправляться в путь.

Пауков еще с вечера погрузили в большие фургоны, каждый из которых предстояло тащить сразу четверке лошадей. Големам, как очень важным персонам, полагалась отдельная охрана, да и сами повозки имели искусную защиту. Толлеуса посол пригласил в свою карету, и колонна, звеня железом и стуча копытами, тронулась в путь. Старику было как-то неловко: такая серьезная делегация собралась ради того, чтобы он показал зрителям бадью с лапками. Всю дорогу он просидел молча, глядя на проплывающий за окном городской пейзаж. Маркус тоже молчал, пристально изучая старика и думая о чем-то своем.