Толмач

Это было похоже на прекрасную сказку.

* * *

У Курбана были все основания опасаться прихода Обезьяны-созвездия Мечит в этот мир. Отвечавшее за погоду капризное и вздорное божество уже на памяти предков Курбана едва не заморозило всю землю, и если бы боги не украли у нее одну, самую опасную звезду, кто знает, чем бы все закончилось.

Однако теперь Мечит преданно служила Владыке Преисподней, взвешивая отображенные Зеркалом Правды Бухэ-Нойона грехи людей на своих безупречных Весах. И, если честно, увидев богиню в образе привязанной на шелковый шнурок обезьянки, Курбан первым делом подумал, что на этот раз Вселенной точно пришел конец. Явление второго подряд слуги владыки ада в этот мир случайностью быть не могло.

Решивший внести ясность Курбан со всеми предосторожностями покинул срединный мир, однако выяснить, что творится наверху и внизу, не удалось. Он проделал это еще раз и еще, но каждый раз возвращался в еще большем смятении духа. Потому что и внизу, и наверху творилось черт знает что!

Все выглядело так, словно случайное убийство китайской проститутки, в силу того, что его на пару произвели шаман и бог с бычьей головой, стало истинным жертвоприношением – правда, неизвестно кому – и сдвинуло какие-то очень важные слои между мирами. И… не в пользу Эрлик-хана.

Пожалуй, только поэтому посланная владыкой ада на землю бесноватая Мечит и ограничилась лишь грандиозным разливом Желтой реки да засухой – словно из-за того, что ей надели железный намордник и посадили на прочный шелковый шнурок.

Но кто бы это мог проделать с самой Мечит,

Курбан даже не представлял.

* * *

Граф Муравьев ни черта не понимал. В последнее время Его Величество словно заковали в кандалы и посадили на цепь возле алтаря. Вместо того чтобы наращивать военное присутствие в Китае, он запретил всяческое продвижение войск. Более того, вместо того чтобы заняться окончательным разделом сфер влияния в Китае между Россией и европейскими державами, он санкционировал ускоренное строительство толком даже не защищенной Охранной стражей КВЖД!

А в конце августа случилось нечто и вовсе невероятное: Государь Император Николай II подписал и распорядился опубликовать в «Правительственном вестнике» ноту к правительствам государств о созыве конференции по всеобщему разоружению!

Ситуация складывалась немыслимая. С просьбой как можно скорее начать войну Муравьева уже чуть ли не полгода донимали все: путиловцы с их новыми, но еще нигде не «обкатанными» гаубицами, Безобразов с его грандиозными связями и не менее грандиозными планами хозяйственного освоения корейского приграничья, военный министр Куропаткин наконец… И впервые графу нечего было им пообещать. Своей столь несвоевременной миротворческой нотой Его Величество ликвидировал сам повод для войны – даже самой маленькой!

Трудно было сказать, понимает ли сам Николай II всю пагубность своей «мирной инициативы» для столь славной военными победами России. А уж отхватившие в свое полное распоряжение три четверти побережья Китая европейские страны и вовсе отнеслись к внезапной инициативе русского царя, мягко говоря, с недоумением. Разоружаться сейчас, когда новый передел мира только начинался, выглядело полным безумием.

И источником этого безумия было первое лицо России.

* * *

То, что происходило с поручиком Семеновым после освобождения из лап китайской охранки, иначе как полным безумием назвать было сложно. Потому что первым делом его снова арестовали – на этот раз свои.

Под усиленной охраной специально высланного конвоя поручика препроводили в Порт-Артур, наскоро допросили о происшествии в Айгуне, потребовали объяснить происхождение найденной на теле проститутки окровавленной шифровки, сунули в сырой полуподвальный каземат и… словно забыли.

Нет, поручик так просто не сдался. Он отсылал в Хабаровск прошение за прошением и в каждом настойчиво требовал, во-первых, разъяснить ему его вину, а во-вторых, поскорее назначить суд. Просто потому, что сидеть в этом каменном мешке один, два, а затем и три месяца подряд – пытка хуже каторги!

Но шел месяц за месяцем, а ничего не происходило – вообще ничего!

* * *

Курбан ждал. Посланная Эрликом на землю Мечит давно была здесь; шаман видел ее повсюду: на базаре, возле палатки одинокого циркача, а то и в виде каменных изваяний в храмах. Но, вопреки своим наклонностям, Обезьяна-созвездие была тиха, терпелива и вдумчива и, похоже, занималась исключительно тем, зачем ее и послали, – тщательно взвешивала все грехи занявших землю богатыря Манджушри китайцев и русских.

Шаман и верил и не верил в то, что Небесный Ульген разрешил Эрлику осуществить возмездие, но иного объяснения прихода в срединный мир двух служителей Эрлик-хана подряд не находил. Это могло быть только назревающее небесное правосудие.

Дело было давнее и тянулось уже более полутысячи лет – сколько именно, не знала даже бабушка Курбана, – но началось оно еще с тех времен, когда был жив основатель Великого Курбустана – Курбустан-акай.