Толпа героев XVIII века

У Суворова была семья, но жизнь семейная не удалась – не было более разных людей, чем он и его жена. Когда они обвенчались, ему было сорок три года, ей – княжне Варваре Прозоровской – двадцать три. Они были как будто из разных миров: он стар, она молода, он мал, некрасив, она – русская дородная красавица, он – чудак-воин, она – аристократка с массой светских предрассудков, он богат и скуп, она – мотовка, любящая жить на широкую ногу. И при этом родственные характеры – оба вспыльчивые, неуступчивые. Кончился этот брак плохо: долгий развод, скандалы. От него остались только сын и любимая дочка Наталья – Суворочка, которой отец слал из походов нежные письма: «Кинбурн, 29 мая 1788 года. Любезная Суворочка, здравствуй!.. У нас уже давно поспели дикие молодые зайчики, уточки, кулички… Недосуг много писать. Около нас 100 корабликов, иной такой большой, как Смольный (дочь воспитывалась в Смольном институте. – Е.А.); я смотрю на них и купаюсь в Черном море с солдатами, вода очень студена и так солона, что барашков можно солить, коли буря, то нас выбрасывает волнами на берег. Прости, душа моя! Отец твой Александр Суворов». Отец хлопотал, как бы устроить дочь получше, выдал ее за брата Платона Зубова, Николая, и был рад породниться с фаворитом.

Но вот умерла Екатерина II. Пришедший ей на смену Павел I с трудом терпел Суворова – потемкинского генерала, а потом сослал его в Кончанское… Жизнь в Кончанском тянулась медленно. Суворов занялся хозяйством, устроил в имении театр из крепостных: «Васька комиком хорош, а трагиком лучше будет Никита, только должно ему поучиться выражению, что легко по запятым, точкам, двоеточиям, вопросительным и восклицательным знакам… В рифмах выйдет легко…» Прогуливаясь по имению, помещик все примечал: «Дворовые парни как дубы выросли, купить [им] девок… Лица не разбирать, лишь бы здоровы были. Девиц отправлять… на крестьянских подводах, без нарядов, одних за другими, как возят кур, но очень сохранно». Потом построил парней и привезенных девок в две шеренги по росту, одна напротив другой, скомандовал одной «Налево!», другой «Направо!» и так образованные пары повел венчаться в церковь.

Сохранился словесный портрет Суворова тех лет: небольшого роста, худощав, морщинист, редкие седые волосы, небольшие бегающие голубые глаза проницательны, светятся энергией. Взгляд, движения отличались необыкновенной живостью. Он не знал покоя. Веселый, общительный, Суворов не вел жизнь анахорета, любил потанцевать – как он говорил, «попрыгать», выписывал из Москвы анчоусы, цветную капусту, вина пил мало, любил английское пиво – так кто же его не любит? Дома коротал время за ломберным столиком, играл в карты, шашки, домино. Вставал со светом, ходил много, рьяно молился в церкви. На зиму устраивал подобие зимнего сада – «птичью горницу»: кадки с деревьями, снегири, щеглы, синицы перепархивали с ветки на ветку. Здесь он прогуливался меж деревьев, принимал гостей. Весной, на Святой неделе, птиц выпускали. Правда, тогда люди не знали, что все эти птицы немедленно погибали на воле.И вот однажды, в 1799 году, покой ссылки нарушил гонец из столицы: император вызывает фельдмаршала. Суворов кинулся к столу и написал короткий и выразительный ответ: «Тотчас паду к ногам Вашего Величества». А потом был славный Италийский поход, победы над французами, героический переход через Альпы, чин генералиссимуса и… новая опала государя. Суворов приехал в Петербург, но его не встречали как триумфатора. Обиженный высочайшим невниманием, он сник, заболел. Когда его навестил Гаврила Державин, то Суворов спросил поэта, что тот напишет на его надгробии. Державин подумал и сказал: «Напишу просто: “Здесь лежит Суворов”». Умирающий был доволен – это было в его стиле!

Степан Шешковский: хозяин русской Бастилии

Петропавловская крепость… Здесь в XVIII веке располагалась Тайная экспедиция – центральный орган политического сыска времен Екатерины II. Сюда три десятилетия подряд каждый день приезжал скромный, незаметный господин. Между тем это был один из могущественнейших людей своего времени – Степан Иванович Шешковский, начальник Тайной экспедиции. Само его имя, окутанное мрачной таинственной славой, внушало ужас современникам, а уж те, кому доводилось с ним встречаться, помнили об этом до конца своих дней…