Толстая тетрадь

— Вы знаете этого человека? Вы его встречали раньше?

Лукас смотрит на изуродованное взрывом тело Отца:

— Он совершенно обезображен. Сержант говорит:

— Можно опознать человека и по одежде, по обуви, даже по рукам и волосам.

Лукас говорит:

— Я вижу только, что он не из нашего города. Одежда у него нездешняя. У нас в городе никто так хорошо не одевается.

Сержант говорит:

— Большое спасибо. Это мы и сами поняли. Мы тоже не кретины. Я вас спрашиваю, не встречали вы его где-нибудь?

— Не встречал. Нигде. Но я вижу, что у него вырваны ногти. Он сидел и тюрьме.

Сержант говорит:

— В наших тюрьмах не пытают. Странно то, что у него совершенно пустые карманы. Нет ни фотографии, ни ключа, ни бумажника. Однако у него должен был быть паспорт или даже пропуск, чтобы въехать в погранзону.

Лукас говорит:

— Наверно, он их оставил в лесу.

— Я тоже так думаю. Он не хотел, чтобы его опознали. Интересно, кого он таким образом оберегал? Если вы случайно, собирая грибы, что-нибудь обнаружите, вы ведь скажете нам, правда, Лукас?

— Можете на меня рассчитывать, сержант.

Лукас садится на садовую скамейку, упирается затылком в белую стену дома. Солнце слепит. Он закрывает глаза:

— Как теперь жить?

— Как раньше. По-прежнему вставать утром, ложиться вечером и делать все, что нужно делать в жизни.

— Так будет долго.

— Может быть, всю жизнь.

Лукас просыпается от рева животных. Он встает и идет заниматься скотиной. Он кормит свиней, кур, кроликов. Он идет за козами на берег реки, приводит их домой, доит. Приносит молоко на кухню. Он садится на угловую скамью и сидит там до темноты. Тогда он встает, выходит из дома, поливает сад. На небе полная луна. Вернувшись в дом, он съедает немного сыра, пьет вино. Он высовывается из окна на улицу, его рвет. Он убирает со стола. Входит в комнату Бабушки, открывает окно, чтобы проветрить. Садится перед трюмо, смотрит на себя в зеркало. Через некоторое время Лукас открывает дверь своей комнаты. Смотрит на большую кровать. Закрывает дверь и уходит в город.

На улицах пусто. Лукас идет быстро. Он останавливается перед открытым и ярко освещенным окном. Это кухня. Семья ужинает. За столом сидят мать и трое детей. Два мальчика и девочка. Они едят картофельный суп. Отца нет. Может быть, он на работе, или в тюрьме, или в лагере, или, может быть, не вернулся с войны.

Лукас проходит мимо шумных кабачков, где еще не так давно он играл на гармонике. Он не заходит внутрь, а идет дальше. Он идет по неосвещенным улицам замка, потом по темной улочке, которая ведет к кладбищу. Он останавливается перед могилой Дедушки и Бабушки.

Бабушка умерла в прошлом году от второго удара.

Дедушка умер давно. Жители города говорили, что его отравила жена.

Отец Лукаса умер сегодня, пытаясь перейти границу, и Лукас никогда не узнает, где его могила.

Лукас возвращается домой. С помощью веревки он залезает на чердак. Наверху соломенный тюфяк, старое армейское одеяло, сундук. Лукас открывает сундук, берет оттуда толстую школьную тетрадь, пишет несколько фраз. Потом закрывает тетрадь и ложится на тюфяк.

Над ним, освещенные проникающим в чердачное окно светом луны, качаются на столбе скелеты Матери и младенца. Мать и младшую сестру Лукаса убило снарядом за несколько дней до конца войны, в саду возле Бабушкиного дома.

Лукас сидит на садовой скамейке. Его глаза закрыты. Перед домом останавливается конная повозка. Иозеф, огородник, входит в сад. Лукас смотрит на него:

— Что вам нужно, Иозеф?

— Что мне нужно? Сегодня рыночный день. Я ждал вас до семи часов.

Лукас говорит:

— Простите меня, Иозеф. Я забыл, какой сегодня день. Если хотите, можно быстро погрузить товар.

— Вы что, смеетесь? Теперь два часа дня. Я не хочу вас отвлекать, я просто спрашиваю, хотите ли вы, чтоб я, как раньше, продавал ваш товар. Не хотите — так и скажите. Мне все равно. Я это для вас делаю.

— Конечно, Иозеф. Просто я забыл, что сегодня рыночный день.

— Вы не только сегодня про это забыли. Вы и на прошлой неделе забывали, и на позапрошлой.

Лукас говорит:

— Три недели? Я не заметил. Иозеф качает головой:

— Что-то с вами не то. Куда вы деваете овощи и фрукты три недели подряд?

— Никуда. Но я поливал огород каждый день, кажется.

Иозеф обходит дом, идет в сад. Лукас идет за ним. Огородник наклоняется над грядками и ругается:

— Ах, чтоб тебе, Господи!.. Вы все загубили! Смотрите, помидоры засохли, фасоль переросла, огурцы пожелтели, клубника вся черная! Вы что, с ума сошли? Так сгноить товар! Да вас за это повесить, расстрелять мало! Горох у вас в этом году погиб, все абрикосы тоже. Яблоки и сливы еще можно спасти. Давайте ведро.

Лукас приносит ведро, и Иозеф начинает собирать яблоки и сливы, упавшие на землю. Он говорит Лукасу:

— Берите другое ведро и собирайте все гнилье. Может, свиньи съедят. Черт побери! А скотина?

Иозеф бросается на задний двор, Лукас за ним. Иозеф вытирает лоб и говорит:

— Слава Богу, не подохли. Дайте-ка вилы, я тут приберу. Просто чудо, что вы не забыли кормить скотину!

— Они не дают о себе забыть. Как только они проголодаются, начинают реветь.