Толстой (СИ)

Толстой эту семью знает давно, их мать – подруга его детских лет (она всего на два года старше Толстого), дед девочек был соседом отца Льва Николаевича. В начале 1860-х, приезжая в Москву, Лев Николаевич часто наносит визиты семейству Берс. На него начинают смотреть как на жениха старшей дочери. С Лизой он ведет серьезные разговоры о своей педагогической деятельности, она пишет статьи в его журнал «Ясная Поляна», но также он мило общается с младшей Таней, катая 15-летнюю девочку на спине, а с Соней они играют на фортепиано в четыре руки. Толстой в это время пишет: «Как будто опять возрождаюсь к жизни и к сознанию ее». Летом 1862 года он уезжает в башкирские степи с двумя учениками яснополянской школы и на обратном пути снова посещает Берсов. В сентябре он пишет: «Лиза Берс искушает меня; но это не будет – один расчет недостаточен, а чувства нет». Он уже влюблен в Соню: «Я боюсь себя, что, ежели и это – желание любви, а не любовь. Я стараюсь глядеть только на ее слабые стороны, и все-таки оно. Ребенок! Похоже». А Софья Берс пишет повесть, в которой фигурирует князь Дублицкий, человек средних лет, умный, но некрасивый и скованный. Толстой просит прочитать эту повесть и узнает в Дублицком себя. «Все я читал без замирания, без признака ревности или зависти, но “необычайно непривлекательной наружности” и “переменчивость суждений” задело славно». Скорее всего, маленькое домашнее произведение Сони спровоцировало графа на скорейшие действия.

В конце лета Берсы собирались в тульское имение к Исленьеву, Толстой настоял, что по дороге они заночуют у него в Ясной Поляне. Именно там он сам разложит кресло, предназначенное Софье для сна, и они долго будут разговаривать на балконе, где он ей скажет: «Какая вы вся ясная, простая», а потом будет любоваться ею, когда она закружится в танце. Их объяснение произойдет в Ивицах, имении Исленьева, и будет репетицией признания в любви Китти и Левина в «Анне Карениной». Лев Николаевич писал первые буквы слов, чтобы Софья отгадала, что он хочет ей сказать. Но Софья отгадала только благодаря подсказкам самого Толстого, тогда как Китти в романе расшифрует все и сразу. Несмотря на непонятые буквы, Толстой продолжает посещать дом Берсов. Лев Николаевич измучен сомнениями, у Берсов царит напряжение: Андрей Евстафьевич несколько в претензии, что Толстой выбрал Соню, Лиза не хочет этому верить, а Таня и мама пытаются сгладить все острые углы. Толстой словно шестнадцатилетний юноша мечется от «никогда так радостно, ясно и спокойно не представлялось мне будущее с женой» до «я слишком стар, чтобы возиться. Уйди или разруби».

Но все-таки Лев Толстой решается. Во время совместной игры с Соней на фортепьяно у него в кармане лежит письмо, в котором он делает ей предложение и просит быть честной с ним: если у нее есть какие-то сомнения, пусть лучше скажет «нет». Софья не успела прочитать все послание, она увидела самое главное, Лиза пыталась потребовать от нее, чтобы она отказала, но Соня сказала Толстому: «Разумеется, да!» Дальше все происходило очень быстро. Толстой настоял на скорейшей свадьбе, сроку дал всего неделю. Гости, приезжая поздравлять с помолвкой в дом Берсов, обращались к Лизе, думая, что это она выходит замуж. Счастливая Соня еще не знала, до какой степени непростой человек ей достался в мужья. Перед свадьбой он ей вручил свои дневники, в которых описывались его связи, его чувства и ощущения в них. Она рыдала над «ужасными тетрадями». Она была совсем юна, неопытна и немудрено, что подобные признания произвели на нее гнетущее впечатление, оставили глубокий след в ее душе и сделали последующую интимную близость с любимым человеком неприятной.

Свадьба была назначена на 23 сентября 1862 года. Но и в этот день противоречивая натура графа проявила себя. Терзаемый сомнениями, он с утра приехал к Соне и начал мучительный разговор: если она не уверена, то лучше все закончить. Мать, Любовь Александровна, вмешалась, пристыдила его и отправила назад. Но этот день вместо радости принес Софье Берс расстройство и слезы. Вечером состоялось венчание в кремлевской церкви Рождества Богородицы. Соня стала графиней Толстой, ей было 18 лет, Льву Толстому – 34. Фактически сразу новоявленные муж и жена отправились в Ясную Поляну. Соня плакала и в карете из-за разлуки с родными, из-за страха перед будущим. Они остановились в Бирюлеве переночевать, и «на станции началось то мучение, через которое проходит всякая молодая жена. Не говоря про ужасные физические боли, один стыд чего стоил!» – так напишет Софья Андреевна в неопубликованной главе «Моей жизни». Но даже несмотря на первые потрясения девушки, входящей во взрослую жизни, они были счастливы и любили друг друга. «Неимоверное счастье… Не может быть, чтобы это все кончилось только жизнью». Впереди у них долгих 48 лет непростой семейной жизни.