Толстой (СИ)

Например, в последнем романе «Воскресение». Работать над ним Толстой начал в 1889 году. У произведения есть первоначальное название «Коневская повесть», т. к. сюжет дал Льву Николаевичу известный судебный деятель и литератор А. Ф. Кони. Дочь чухонца-вдовца, Розалия после смерти отца попадает на воспитание в богатый дом. Там на нее обращает внимание приехавший погостить родственник хозяйки, молодой человек дворянской фамилии. Он соблазняет девушку, а когда узнают, что она беременна, ее с позором выгоняют. Постепенно она опускается и становится проституткой, попадает на скамью подсудимых. Среди присяжных оказывается и ее соблазнитель. Он узнает ее, испытывая угрызения совести, решает искупить свою вину и жениться на арестантке. Об этом решении он и объявляет Кони. Завершит роман Лев Толстой только через десять лет.

Интересный факт. Когда Лев Николаевич работал и встречал какое-либо затруднение, он раскладывал пасьянс (в его звучании – «делать пасьянс»). Пасьянс он «делал» так себе, но мысли ему приходили при этом «самые счастливые». Эту привычку он сохранил на всю жизнь. Работая над третьей частью «Воскресения», Лев Николаевич долго не мог решить судьбы Катюши Масловой: то Нехлюдов женится на ней, то нет. И он решил: сделаю пасьянс, если выйдет – женится, нет – нет. Пасьянс не вышел.

Вернемся к тому, какие проблемы хотел обнажить Толстой в этом романе. Их несколько – тема социального неравенства, женский вопрос, несправедливость и равнодушие в обществе, но главный смысл произведения в том, что падший человек может и должен возродиться, очистить себя. Идеи новой религии звучат с большей силой.

В 1897 году в Москву приехал на съезд криминалистов и психиатров Чезаре (Цезарь) Ломброзо. У него было большое желание посетить Льва Николаевича Толстого. Генерал-полицеймейстер Кутузов отправил телеграмму писателю, но дал понять, что визит к Толстому будет крайне неприятен правительству. Как ни убеждал Ломброзо, что у него чисто литературный интерес, ничего не получалось. Генерал сказал: «Разве вы не знаете, что у него там, в голове не совсем в порядке?» И Чезаре за это зацепился, объяснив, что ему как психиатру будет интересно навестить писателя. Тогда Кутузов уступил. Чезаре с психиатрической точки зрения уже выстроил портрет Толстого – наследственные недуги, эпилепсия, причуды, эксцентричность, галлюцинации при душевном возбуждении, – и хотел найти подтверждение своим теориям. Но подтверждений не нашлось. Как описывает Толстого Ломброзо: «Как и всякий замечательный человек, он знает себе цену. В его доме нет такого уголка, где бы не было его статуи, бюста или портретов, изображающих его то сидящим за столом, то верхом на лошади, то пишущим. Так же высоко ценит он и проповедуемые им идеи, и казался весьма недовольным, что я не знал ни одного из его произведений». При общении между писателем и психиатром возник спор. Толстой выступал против наказания преступников. Ломброзо не мог с подобным согласиться. Они не пришли к согласию. Но Чезаре, увидев большое количество просителей, пришедших к графу, сделал логичный вывод, что Толстой добрый человек. Потом Ломброзо спросит у полицеймейстера: как относится к Толстому полиция? Ответ его поразит: «Очень просто. Мы рассматриваем его сочинения и на те из них, которые опасны для государства, налагаем запрещение, а его самого оставляем в покое. Но если кто-нибудь из его друзей окажется опасным для государства, то мы такого отправляем в Сибирь».

А как отреагировал Толстой на модного в ту пору ученого? Тот не вызвал у него никакого интереса: «ограниченный, наивный старичок». «Старичок» был моложе Льва Николаевича на семь лет. В письмах к друзьям он характеризует гостя как человека «малоинтересного», даже «не полного».

Есть еще один интересный пример. В других главах книги будет рассказываться про запрещенную статью «Николай Палкин». Студент Новоселов без ведома Толстого начал ее распространять, его арестовали, и Лев Николаевич, узнав об этом, пришел к начальнику Московского жандармского управления и сказал, что преследования должны быть направлены на него как на автора. На что начальник жандармерии ему ответил: «Граф! Слава Ваша слишком велика, чтобы наши тюрьмы могли ее вместить». Из двух описанных случаев, кстати, можно составить представление, как власти относились к Толстому. Церковь тоже не могла оставаться в стороне от происходящего.

В 1901 году произошло из ряда вон выходящее событие. Вышло постановление Синода, в котором официально извещалось, что граф Лев Толстой более не является членом Православной церкви в силу убеждений, несовместимых с таким членством. Российское общество приняло определение Синода как отлучение от церкви, хотя формально оно не соответствовало канонам отлучения, и поделилось на сторонников и противников Толстого. Одна часть слала ему проклятья и угрозы, другая поддерживала и отправляла телеграммы и цветы. Лев Николаевич ответил Синоду, обосновав свою позицию.