Толстый – повелитель огня

Тонкий не стал возражать, встал, сказал бабулькам: «Спасибо» и пошел в милицию. Неплохо бы, конечно, зайти домой одеться, но сейчас вряд ли ему позволят. В квартире следы воров и все такое.

Глава VI Студент в «обезьяннике»

– Дай пацану куртец какой-нибудь, околеет же!

– Ща, прямо здесь стриптиз устрою! – хмыкнул парень из ГНР, толкая перед собой Шантрапу. Шантрапа спотыкался в длинном коридоре, парень его придерживал, так что обе руки у него были заняты.

– В шкафу прошлогодняя пуховка валяется, пусть берет хоть насовсем!

– С бомжа, что ли, снял?

– Сам ты!.. – Парень толкнул дверь в кабинет и нырнул туда вместе с Шантрапой, крикнув: – Иди с ним, пацан! Он тебе куртку даст. – И захихикал непонятно над чем.

Подполковник с усами, который и просил дать «куртец», тронул Тонкого за плечо:

– Пошли. – И повел перед собой в соседний кабинет.

Зарешеченное окно, пожелтевший кактус, два стола, заваленных бумагами, плащ на плечиках, плакат с козой на мопеде, шкаф, электрический чайник на тумбочке.

– Роман Петрович, – представился подполковник, кивая Сашке на стул. – Сейчас найду тебе экипировку, и приступим.

Он открыл шкаф и нырнул туда по пояс. На волю полетели ватные штаны, чей-то ботинок, халат уборщицы и стопка бумаг. Наконец вынырнул сам подполковник, держа в руке черный пуховик. Подол пуховика шаркал по полу, Тонкий прикинул: до пят не достанет, значит, еще ничего. Главное – тепло. Роман Петрович бросил «куртец» Сашке и потребовал:

– Рассказывай.

Самым трудным оказалось донести до подполковника, что третьего парня на краже не было. Сашка подробно рассказал, как скрипели половицы в коридоре, как невидимый вор пошел в туалет и спустил там воду, надеясь, что подполковник не дурак и поймет: в квартире был один вор. Он расписал, как голосил Толстый, как они вдвоем убегали по лестнице, упирая на то, что гнался за ними один человек.

Подполковник если и удивился, то виду не подал. Когда Тонкий сказал открытым текстом:

– Их было двое, а вывели троих, – тот одернул:

– Рассказывай, что видел сам.

– Я и рассказываю! Если бы на лестнице был второй человек, он бы услышал и спустился.

– Ты его видел?

– Нет.

– Вот и все. Дальше?

– Дальше я выскочил из подъезда… – Тонкий в красках расписал безучастных свидетелей и героических бабулек и остановился на том месте, когда он прибежал к дежурному.

Подполковник еще поспрашивал про кожаного, про время на будильнике, про соседей, которых не было дома (Тонкий же звонил им в двери). Пытался выяснить имена-адреса героических бабулек, но Тонкий же с ними не знаком!

– Они всегда там сидят и с удовольствием вам все расскажут. – Это все, что он смог ответить.

Подполковник закивал, черкнул в блокноте и сказал:

– Свободен. Бабушка вернется, пусть зайдет. – И уткнулся в бумаги, словно Сашки здесь уже нет. Вот и поговорили.

Тонкий встал. Черный пуховик болтался на нем бесформенной хламидой ниже колен. Толстый, воспользовавшись тем, что двуногие заняты, сидел на тумбочке у электрического чайника и методично поедал сушки из пакета.

– Мухтара своего забери, – буркнул, не поднимая головы, Роман Петрович. – А то я останусь без чая… Остался, – уточнил он, глянув на тумбочку.

– Хозяин квартиры здесь? – В дверь просунулась рука с ключами. Тонкий узнал свою связку.

– Я их в двери оставил, чтобы вор не ушел.

– Так забирай! Можешь идти домой. – Рука кинула в него связкой и захлопнула дверь.

– Ну, теперь с тебя пачка сушек, Александр Уткин! – не к месту заметил Роман Петрович.

Тонкому и так было неудобно за верного крыса, он подумывал забежать в магазин после того, как сходит домой одеться.

– Обязательно. Роман Петрович, а Майю Дмитриевну тоже эти обворовали?

– Какую Майю Дмитриевну? – подполковник оторвался от бумаг с видом: «Какого рожна ему еще надо?»

– Нашу соседку.

– Не знаю. Иди.

Тонкий и пошел – а куда деваться?

После марафона в одних трусах в сопровождении милиции короткая перебежка босиком в нелепой хламиде – сущий пустяк. Да и сколько тут бежать-то? Сашка приветственно махнул бабулькам на лавочке и нырнул в свой подъезд.

Бардак дома был знатный: Тонкий даже усомнился, что такое по силам устроить одному человеку. Телевизор, компьютеры, даже старый дедушкин магнитофон были аккуратно сложены около двери. По коридору стелились провода. Дверцы шкафов – нараспашку, книги, одежда – все на полу. Бабушкина коллекция фарфоровых кошек тоже понесла потери. Тонкий насчитал пять убитых и десяток раненых. Бабушка не простит! Ой, зря Роман Петрович просил ее зайти. Не дай бог, увидит в милиции воров, им не поздоровится!

Что за ерунда! Нужно одеваться и бежать. В магазин, в милицию, в травмпункт. Школа подождет, хотя Тонкому есть что обсудить с Вуколовой, но ведь можно и вечером пересечься…

Разгребать бардак хотелось меньше всего, и Тонкий решил оставить это дело до прихода бабушки. А вдруг она не поверит в кражу! Скажет: «В школу не хотел идти, вот и придумал, еще в милицию меня отправить хочешь, на посмешище!» Ну вдруг!

Тонкий переоделся, кинул в пакет черную хламиду, сбегал в магазин и отправился в милицию.