Толстый – сыщик подводного царства

Заявление было сильное. Значит, эти двое не просто на мотиках катаются. Они шизанутые байкеры. Наверное, крестили друг друга, поливая джинсы бензином и еще кое-какой жидкостью, которой нет в мотоциклах, зато в человеке она образуется постоянно…

– Не обижайся, – сказал Всклокоченная Башка. – Так принято. Прежде чем потрогать тачку, надо спросить разрешения. Вон, Ваня с дядей Игорем недавно просили, так мы им и покататься дали! Не жалко, только надо по правилам.

Тонкий закивал, мол, конечно-конечно, спросил разрешения, получил и с чувством выполненного долга уселся на лавочку. Пускай Всклокоченная Башка сам поднимает свой мотоцикл. Голова гудела. Толстый елозил в кармане – он не любил падать. Шумные они, эти двое. Крику много, а ценной информации – ноль. Может, ну их?

– А что за дядя Игорь? – спросил он, только чтобы эти перестали спорить о мотоциклах.

– Да вон же. – Димон кивнул на дом Карапетовны. – Бабы-Зоины квартиранты. Вчера хотели покататься, мы им дали.

Тонкий аж поперхнулся:

– Квартиранты?!

– Ну да, – пожал плечами Всклокоченная Башка и попытался встать. У него не получилось. – У нас многие сдают кто комнату, кто сарай. Для заезжих дикарей. Тебе не надо?

Тонкий покачал головой.

– Значит, они ей не внуки? – тупо уточнил он.

– Внук у нее в Армении, – сообщил Димон. – И дети. Они здесь жили давно, когда у них была война. Потом все вернулись, а Карапетовну оставили дом караулить. На всякий случай.

Тонкий сделал запоздалый вывод, что Карапетовна – отчество не украинское и даже не татарское.

Между тем Всклокоченная Башка вывернулся из-под мотоцикла, встал и начал отряхиваться. Грязь с него летела комьями – и почти вся на Тонкого. Начинающий опер Александр Уткин не реагировал. Он гордо восседал на грязной уже лавочке и переваривал полученную информацию. Квартиранты, значит. И мотоциклы брали они, чтобы погонять старушкиных коров. Интересно, что за разборки такие между хозяйкой и квартирантами?.. Да какие угодно, понял Тонкий. Цену небось заломила или обругала их за то, что свет в уборной не погасили, – мало ли! Дело житейское, как говорил любимый Ленкин герой. Да еще не факт, что коров гоняли именно они…

– А шлемы вы им тоже давали? – спросил он у Башки. И получил ответ:

– В натуре! Но мы им больше не дадим. А то перемазались где-то в краске и возвращают: «Сами ототрете, нам некогда».

– Заплатили же, – ради справедливости добавил Димон.

Башка подтвердил, что да, сунули пару гривен – бак заправить не хватит, а оттирать краску пришлось весь вечер. И предложил:

– Хочешь покататься? Давай, но, чур, недолго, я сам только сел.

Отказываться было неудобно, выставлять себя плохим водилой – тоже. А хорошим Тонкий себя бы и не выставил, потому что ни разу в жизни не сидел за рулем мотоцикла.

– Лучше ты меня покатай, – схитрил он.

Башка оседлал «Яву» и кивнул:

– Садись. Нет, погоди… – Он сильно дернул Тонкого за волосы. – Теперь садись.

– А это зачем? – не понял Тонкий.

– Обычай. Не знаешь эту байку? В общем, садится на тачку девчонка с длиннющими волосами. И на бешеной скорости вдруг заклинивает колесо. Оказалось, ее волосья – парик, он слетел и намотался на диск. Спаслись чудом – узел крепления непрочный был, его сорвало. Представляешь?!

Из всей тирады Тонкий понял только то, что его нестриженую шевелюру приняли за парик и что ездить на мотоцикле в париках – опасно.

– С тех пор, – закончил Башка, – все незнакомцы перед посадкой на мотоцикл проходят предварительный контроль – дерганье за волосы.

Тонкий подумал, что еще пара таких знакомств, и он облысеет молодым. Или поседеет… «Ява» так рванулась к подсолнухам, что у него в пятках защекотало. Если бы бабушка не объяснила ему в свое время, что такое метафора, Тонкий сейчас решил бы, что душа ушла в пятки и щекочется оттуда. Грязь, песок, трава под ногами слились в полосу однородного серого цвета. Верный крыс высунул морду из кармана, увидел – здесь весело, переполз Тонкому на плечо и уселся, подставляя усы ветру. Хозяин с ним, значит, бояться нечего.

Лихо проскочив подсолнухи, они вылетели на дорогу и помчались в сторону города. «Неужели в Керчь поедем? – испугался Тонкий. – Меня, простите, дома ждут». Но вслух он этого не сказал, и минут через сорок они действительно прибыли в Керчь. Завернули в ближайший сквер и устроили привал на лавочке.

– Ну как? – Всклокоченная Башка счастливо отдувался, как будто вез Тонкого на собственном хребте.

– Зверь-машина, – вежливо похвалил Тонкий. Ему успели наскучить эти двое. Всю нужную (или ненужную?) информацию он из них вытянул, говорить было не о чем. Но надо еще вернуться…

– А теперь ты меня покатай! – сказал Всклокоченная Башка. Он предложил это так спокойно, а глянул при этом так внимательно, что Тонкий не сомневался: Башка его раскусил и только ждет, когда новый знакомый сдастся.

Однажды, под хорошее настроение, тетя Муза пыталась научить племянника водить свой «жигуленок». Тонкий в тот день отделался легким испугом и часом земляных работ на помятой клумбе. А мотоцикл он вообще никогда не водил. Где у него, спрашивается, сцепление, тормоз, газ?..