За стенами дома ночь баюкала мир в своих огромных объятиях. Черноту неба пронзали несколько разбросанных по нему звезд, в тишине два раза тявкнула собака и тут же замолкла. Сарита прониклась чувством одиночества, навеянным этой тишиной. Хосе Луис любил ее дерзко, преданно и непрестанно. Ей так хотелось снова услышать звуки этой любви, почувствовать ее полноту. Она помнила, как щедро он любил ее, но вряд ли могла бы сказать, что отвечала ему тем же. Чаще она лишь снисходила к его самозабвенному чувству. Он уважал свою жену, был ей другом и помощником в трудах и воспитании детей, но кем была для него она?
Лала одобрительно кивнула:
– Правильно, отвернись. На то, что здесь происходит, неприятно смотреть, потому что оно противоречит знаниям. Нам нужно было вернуться к началу, а это вот, как я понимаю, и есть как бы начало. – Она с радостным блеском в глазах взглянула на Сариту. – Но я лично предпочитаю, чтобы начало было, например, вот таким!
Сарита обернулась и, к своему изумлению, обнаружила, что в комнатке больше нет ни кровати, ни свечи, ни двух любовников. Теперь это была кухня, залитая светом утреннего солнца. А вот она сама, опять много лет назад, стоит у печки, в которой потрескивают дрова. И, что удивительно, она не беременна. Когда же это было?
По радио играла музыка, молодая женщина готовила еду на день и напевала. За кухонной дверью, на маленьком дворике, кричали и смеялись дети. С улицы доносились гудки и шум автомобилей. Старая Сарита смотрела, открыв рот от удивления. У ног матери играл малыш. Он то сидя возился с солдатиками, на которых облупилась краска, то вставал, стараясь удержаться на ногах, и делал несколько шагов к печке. Его мать что-то громко крикнула в открытое окно другим детям и улыбнулась, с гордостью глядя на сына, который был еще почти совсем младенцем.
– Мальчик мой, солнышко, – тихо и нежно сказала она. – Какой ты умница! Такой сильный, красивый, умный!
Ободренный тоном ее голоса, ребенок сделал еще один шаг, потом еще один. В дом вбежал мальчик лет пяти или шести и, стянув со стола
– Эй! – крикнул он на бегу. – Обезьянка снова пошла!
Двор ответил взрывом веселья. Малыш узнал этот звук и засиял от восторга. Это были те же чудесные звуки смеха, что раздавались всякий раз, когда он вставал, падал или что-то невнятно лепетал. Всякий раз, когда его семья смеялась, смеялся и он. Он мог бы смеяться целую жизнь, и все было бы мало. Рассчитывая именно на такую награду, он нашел устойчивое положение, поднял крохотные ручонки и сделал еще два неверных шажка. Добравшись до матери, он уцепился за ее сильные ноги, перестав от радости дышать, и зарылся лицом в складки ее юбки.
– Молодчина какой! – воскликнула она, и из-за двери раздался хохот.
Она засмеялась, засмеялся малыш, и вся вселенная, ликуя, пустилась в пляс.
– Вот видишь! – сказала мать, поглаживая его по маленьким щекам. – Сильный, красивый и умный. Про это весь свет знает!
Глядя на эту сцену, Сарита сказала с нежностью:
– Да это дни, когда Мигелито только начинал ходить. Из младенца превращался в мальчика. – Она глубоко вздохнула. – Потом он научится проказничать, как и братья его, – им очень нравилось его изводить.
Она улыбнулась нахлынувшим воспоминаниям, и свет в комнате замигал. Лала прервала ее воспоминания:
– Хватит! Дорогая моя, мы тут не просто для того, чтобы посмотреть, как начинается банальная пора мальчишества. Слушай!
Они снова посмотрели в сторону матери и ребенка. Маленький Мигель протянул ручку к печи и отдернул ее, пораженный тем, что она, оказывается, обжигает. Он понял, что так делать опасно, и глаза его расширились от удивления.
– О нет! – услышал он окрик матери. – Нет! Нельзя!
Подняв взгляд на мать, мальчик повторил за ней:
– Незя!
Он серьезно постарался точно воспроизвести звуки:
– Незя!
Мать среагировала незамедлительно и театрально. Она схватила его на руки и выбежала из дому, криком извещая всех и каждого о том, что маленький гений произнес первое слово.
– Вот! Слышала? – оживившись, воскликнула спутница. – Вот где начало!
– Начало чего? – спросила Сарита. – «Да-нет»? «Горячо-холодно»?
– Сло́ва, с большой буквы, – почти благоговейно проговорила ее попутчица. – Видишь, как это происходит? Одно слово ведет к другому, затем еще к одному, и так ты выстраиваешь мир восприятия. – Она смотрела Сарите в глаза. – Это миг, когда начинаются знания и та вселенная, которую они создадут. Это, – задумчиво добавила она, – миг моего рождения.
– Всегда помни, – нараспев произнесла рыжеволосая, садясь за стол. – Хочешь вернуть своего любимого сына – следуй словам.