Том 1. Через пустыню, через гарем. Робер Сюркуф

Бонапарт немного повозился со своей трубой, потом резко отнял ее от глаза, старательно протер стекла и снова навел на командира бригантины. Он узнал его! А тот вскарабкался вверх по вантам и радостно замахал им шапкой.

— Он нас приветствует, — отметил генерал. — Не иначе, как он знает одного из нас.

— Тот, кого он знает, это я, — ответил Бонапарт.

— Ах, так! И кто же он?

— Гражданин генерал, это — история, о которой я расскажу подробно в более свободное время. Этот молодой человек хотел получить от Конвента корабль, но его услуги отвергли. И теперь он сам заполучил его прямо из английского флота.

— Черт побери! Как ему это удалось?

— Представления не имею.

— Ну, об этом мы узнаем. Так или иначе, корабль ему достался не без схватки с экипажем. Отважный парень! Жаль, что он идет навстречу своей гибели. Там, на выходе из гавани, английские корабли. Они потопят его.

— Да. Очень жаль! Хотя бы имя корабля он не менял так открыто, на виду у всех: может, и сумел бы проскочить.

Бригантина тем временем вошла в сектор обстрела батареи. Громко и отчетливо выкрикивая команды, Сюркуф послал своих людей на реи, и они выстроились группами, как на параде. На мачте взвился французский флаг, и из пушечных портов грянули залпы приветственного салюта. Все происходило столь сноровисто и с такой удивительной точностью, что даже невозмутимый Бонапарт не мог скрыть своего восхищения. Он скомандовал огонь и ответил своими пушками на приветствие человека, которого собирался навсегда вычеркнуть из памяти. Разумеется, огонь был неприцельным и ядра шлепались в воду далеко от бригантины, а она, грациозно покачиваясь, все дальше уходила из сектора обстрела.

Едва корабль миновал батарею, как на носу его появился человек, который начал какие-то манипуляции с надписью. К удивлению своему, оба стоявших в укрытии офицера увидели, что первоначальное имя корабля не закрашено, а всего лишь заклеено бумагой. Бумагу удалили, и появились отчетливые буквы прежнего названия.

— Ах, дьявол! Этот парень обвел нас вокруг пальца, — воскликнул генерал Дюгомье. — Вся эта комедия ему нужна была для того, чтобы без опаски пройти мимо батареи. Ему не дали корабль, вот он и решил переметнуться к врагу.

— Нет, этому я не верю, — отозвался Наполеон. — Этот Сюркуф не способен на измену, ведь он, как ни странно это сейчас звучит, убежденный христианин. Такие люди незаменимы, надо только суметь направить их на полезные дела. Я думаю, он собирается одурачить англичан.

— Что ж, посмотрим… Вот подойдет он к ним на дистанцию стрельбы, тогда и увидим.

Слегка накренясь, бригантина как на крыльях летела по рейду. Дальше в море крейсировали трехмачтовики англичан. Невооруженным взглядом можно было разглядеть каждый отдельный корабль. Бригантина устремилась прямо к флагману.

— Предатель! — сказал генерал Дюгомье.

— Не уверен, — возразил Наполеон. — Однако события и впрямь развертываются весьма интересно.

— Неужели он рискнул бы подойти так близко к флагману, не будь у него намерения предаться англичанам?

— Кажущиеся преодолимыми трудности как раз и оказываются порой самыми пустячными. Однако что это?

— Ты о людях, вылезающих из люков?

— Да. Две минуты назад они ушли с палубы вниз французами, а теперь на них мундиры английских моряков. О-о-о… я, кажется, понял замысел этого дьявола Сюркуфа! Похоже, этому молодому бретонцу и впрямь можно было доверить любой корабль!

Щеки маленького корсиканца раскраснелись: бригантина полностью завладела его вниманием. Он не думал ни о Тулоне, ни о предстоящих дальнейших делах, он видел только маленький кораблик, дерзко лезущий прямо во вражескую пасть.

— Что он, совсем с ума сошел? Попытаться прорвать линию в этой точке — чистое безумие! — снова заговорил генерал. — Ему бы держать подальше к осту, чтобы выйти на ветер…

— Кто знает, какие у него расчеты? Так, флагманский корабль ложится в дрейф… Сюркуф подает сигнал, что хочет поговорить с адмиралом…

Напряжение достигло предела. Флагман лег в дрейф: паруса свои он развернул так, что в часть их ветер дул прямо по ходу корабля, в другую — с обратной стороны, препятствуя ходу. Теперь оставалось ждать, что бригантина спустит свои паруса, однако вместо этого Сюркуф круто взял к ветру и приказал намертво закрепить руль тросом. Бригантина развернулась носом в открытое море, и оба корабля стали медленно сближаться.

Наполеон видел в трубу Сюркуфа. Он стоял на шканцах в английском мундире с переговорной трубой в руке так, чтобы с флагманского корабля нельзя было разглядеть его лица.