«Она красавица, а я урод —Какой все это примет оборот?Я крив и ряб. Я очень, очень болен.Она легка, как золотая пыль,В ее игре и блеск, и водевиль,А я угрюм и вечно недоволен.Я хмурюсь, а она, смеясь, поет...Какой все это примет оборот?Но, други милые, она ведь так прекрасна!В моей квартире, гулкой и пустой,Она такой сияет красотой,Таким покоем — ласковым и ясным,Как будто бы в жилище дикаря,Какого-то сармата или скифа,Из Индии с кораллового рифаСпустилась Эос — юная заря.Но, дева милая! Нет, вы не Антигона,Вы муза романтических поэм.Пред кем же я теряюсь?! Перед кемСклоняюсь и безмолвствую влюбленно?Громка моя размеренная речь,Вся в плавной неподвижности покоя.Есть стих, как конь, есть стих, как бранный меч,Есть стих, как слон перед началом боя!Такой мой стих, да я-то не такойПред Вашей равнодушной красотой.Вот отчего, рассудок разлюбя,Мгновенно забывая все на свете,Одну лишь Вас имею я в предмете,Лишь Вас одну. — Тебя, тебя! Тебя!»Отходит от трюмо и вперевалкуБерет свой плащ, разыскивает палку —И в дверь бегом. На берегу рекиНад камнями расселись рыбаки,Достали где-то щепок на растопку,Над огоньком повесили похлебкуИ разговором занялись простым.И вдруг глядят: развалистый и рябый,Большой и желтокожий, словно жаба,Высокий человек подходит к ним.На нем убор блестящий, плащ крылатый;Взглянул на них, поближе подошел,Цилиндр снял, поправил свой хохолИ говорит:— Как здравие, ребята?— Спасибо, ничего.— Вы чьи?— Да чьи? Мы из деревни Светлые Ручьи.— А, из деревни! — и единым окомОн смотрит неподвижно и жестоко.— Так из деревни? — подошел к воде,И жадно мочит лоб, лицо и шею.— Что ж, выпивши?— Да пить-то не умею,А помогает, говорят, в беде.— Что ж за беда-то?Вдруг взмахнул рукою,Сквозь зубы выругался и пошел,И вдруг Омир, огромен и тяжелВ колокола ударил над Невою.Бежит, спешит, тяжелый и большой,Все выше, выше поднимая спину,И слышат рыбаки, как он запел:«Гнев, богиня, воспойАхиллеса, Пелеева сына».Веневитинов
Внимайте; чтоб сего кольца
С руки холодной не снимали,
Пусть с ним умрут мои печали
И будут с ним схоронены.
«Завещание»Века промчатся, и быть может,
Что кто-нибудь мой прах встревожит
И в нем тебя откроет вновь.
«К моему перстню»