Том 1. Главная улица

Преемницей Би стала пожилая молчаливая ширококостая Оскарина, которая вначале очень подозрительно отнеслась к своей легкомысленной госпоже, что даже дало повод Хуаните Хэйдок каркать: «Вот видите, милочка, говорила я вам, что и у вас будут затруднения с прислугой!» Но Оскарина стала относиться к Кэрол по-матерински, взялась за свои кухонные обязанности так же ревностно, как Би, и в жизни Кэрол ничего не изменилось

III

Новый мэр, Оле Йенсон, неожиданно выдвинул Кэрол в члены совета городской библиотеки. Остальными членами были: доктор Уэстлейк, Лаймен Кэсс, адвокат Джулиус Фликербо, Гай Поллок и Мартин Мэони, бывший содержатель извозчичьего двора, а теперь владелец гаража. Кэрол была в восторге. На первое заседание она пришла с видом несколько снисходительным, так как считала себя там единственным человеком, кроме Гая Поллока, разбирающимся в книгах и в технике библиотечного дела. Она намеревалась преобразовать всю систему.

Ее самоуверенность исчезла, уступив место здоровой пристыженности, когда она увидела, что совет, заседавший в почти пустой комнате верхнего этажа дома, приспособленного под библиотеку, не занят разговорами о погоде и не жаждет сыграть в шашки, а погружен в обсуждение книг. Она сделала открытие, что любезный старый доктор Уэстлейк очень начитан в поэзии и беллетристике, а владелец мельницы Лаймен Кэсс, небритый, с телячьей физиономией, изучал Гиббона, Юма, Грота, Прескотта и других «толстых» историков и мог цитировать из них целые страницы (что он и делал!). Когда доктор Уэстлейк шепнул ей: «Да, Лайм очень знающий человек, но большой скромник», — она поняла, что сама она и не очень много знает и недостаточно скромна, и упрекнула себя в том, что до сих пор не обнаружила этих скрытых сил, таившихся в обширном Гофер-Прери. А когда доктор Уэстлейк приводил выдержки из «Божественной комедии», «Дон-Кихота», «Вильгельма Мейстера» и Корана, она подумала, что едва ли кто-нибудь из близких ей людей, даже ее отец, читал все эти четыре книги.

Скромно пришла она на второе заседание совета. Она уже не думала ни о каких переворотах и только надеялась, что мудрые старшие члены терпеливо выслушают ее предложение о том, как изменить расстановку книг на полках литературы для юношества.

Но после четырех заседаний библиотечного совета она вернулась к своему первоначальному мнению. Она убедилась, что при всей своей начитанности Уэстлейк, Кэсс и даже Гай не имели понятия о том, как сделать библиотеку подлинным достоянием всего города. Они пользовались библиотекой, выносили резолюции, а в деле царила все та же мертвечина. Широкий спрос был лишь на детские книги и на новейшие оптимистические писания высоконравственных романисток и энергичных священников, совет же интересовался только возвышенными книгами старых авторов. В этих людях не чувствовалось желания приобщить молодежь к большой литературе.

Если Кэрол гордилась своими крошечными знаниями, то они были и того больше довольны собой. Но сколько они ни рассуждали друг с другом о необходимости повышения налога в пользу библиотеки, никто из них не решался навлечь на себя общественное порицание, открыто выступив с таким проектом. Между тем библиотека располагала такими ограниченными средствами, что за вычетом платы за помещение, свет и дрова и жалованья мисс Виллетс оставалось не больше ста долларов в год на покупку книг.

Случай с семнадцатью центами окончательно убил в Кэрол всякий интерес к делу.

Она пришла на заседание, радуясь новому плану: она составила список из тридцати европейских романов последнего десятилетия и прибавила к ним двадцать выдающихся произведений по психологии, педагогике и экономическим наукам. Необходимо было пополнить библиотеку этими книгами. Кенникот обещал дать пятнадцать долларов. Если бы каждый член совета согласился дать столько же, книги можно было бы приобрести.

Лайм Кэсс встревоженно почесал затылок и запротестовал:

— Давать деньги — это был бы дурной прецедент для членов совета. Гм… Мне не жаль, но было бы нехорошо… создавать прецедент. Господи! Нам ведь не платят ни цента за нашу службу. И уж, конечно, нельзя заставить нас еще приплачивать за эту честь!

Только Гай поглядывал одобрительно, гладил сосновый стол и… хранил молчание.

Остаток заседания они посвятили энергичному расследованию нехватки в кассе семнадцати центов. Была призвана мисс Виллетс. Она полчаса яростно защищалась. Вопрос о семнадцати центах пережевывался без конца. А Кэрол, глядя на тщательно составленный ею список, так радовавший ее всего час назад, молчала, страдала за мисс Виллетс и еще больше — за самое себя.

Она довольно аккуратно посещала заседания, пока не истек ее двухгодичный срок и на ее место в совет не была назначена Вайда Шервин. Но о преобразованиях она больше не думала. В размеренном ходе ее жизни ничто не изменилось, не возникло ничего нового.

IV