Том 1. Главная улица

— Я не буду мешать тебе, я только хотела посмотреть, где ты. Пожалуйста, не прерывай работы, я только на минутку. Я не знаю, может быть, ты подумала, что я не ела сегодня за обедом лука, потому что считала, что он плохо приготовлен, но причина совсем не в этом. Я не ела его не потому, что думала, что он плохо приготовлен, у тебя в доме все готовится очень аппетитно и хорошо, хотя я нахожу, что эта Оскарина не слишком старательна и не ценит того, что ей так много платят. Потом она сварлива, как все шведы, и я, собственно, не понимаю, почему вы держите шведку, но… Но дело не в этом: я не ела лука не потому, что я считала его нехорошо приготовленным, а потому, что я плохо переношу лук. Это очень странно, но с тех пор, как у меня однажды было разлитие желчи, я заметила, что лук, и жареный и сырой, мне одинаково вреден, а между тем, представь. Уитьер любит сырой лук с уксусом и сахаром…

Все это шло от чистого сердца.

Кэрол узнала, что единственная вещь, еще более тягостная, чем сознательная ненависть, это — требовательная любовь.

Она считала, что вела себя со Смейлами как полагается, любезно-сдержанно и самым обычным образом, но они чуяли в ней еретичку и с жадным наслаждением принимались вытягивать из нее смешные суждения себе на потеху. Они вели себя, как воскресная толпа в зоологическом саду, которая пугает обезьян, сует пальцы за решетку, гримасничает, хохочет, когда ей удается вывести из терпения какого-нибудь представителя этой более благородной расы.

С широкой улыбкой провинциального самомнения дядя Уитьер осведомлялся:

— Что это я слышу, Кэрол, будто ты советуешь снести весь Гофер-Прери и отстроить его заново? Не понимаю, откуда только берутся все эти новомодные бредни! Вот и в Дакоте фермеры ими заражены. Кооперация им нужна! Они воображают, что могут вести торговлю лучше лавочников! Тьфу!

— Когда мы с Уитом фермерствовали, мы обходились без кооперации! — с торжеством подхватывала тетушка Бесси. — Кэрри, скажи своей старой тете: неужели ты никогда не ходишь по воскресеньям в церковь? Иногда ходишь? Но ведь надо ходить каждое воскресенье! Когда ты будешь в моих летах, ты поймешь, что, как бы люди ни умничали, все равно бог знает гораздо больше, и тогда ты убедишься, какая радость пойти послушать своего пастора!

С изумлением людей, только что увидевших двухголового теленка, они повторяли, что «в жизни не слыхали таких забавных вещей». Их ошеломило, что настоящая, живая женщина, тут, в Миннесоте, жена их кровного родственника, может верить, что развод не всегда надо признавать безнравственным, что на незаконнорожденных детях не лежит неизбежное проклятие, что существуют моральные авторитеты, помимо Библии, что капиталистическая система распределения благ и баптистская венчальная церемония не были известны в кущах Эдема, что грибы так же съедобны, как говядина, что слово «депеша» вышло из употребления, что существуют проповедники слова божия, признающие биологическую эволюцию, что некоторые люди, вроде бы даже не лишенные разума и деловых способностей, не всегда голосуют за республиканский список, что не везде принят обычай носить зимой прямо на теле колючие фланелевые фуфайки, что скрипка по природе своей не более безнравственна, чем церковный орган, что не все поэты носят длинные волосы и не все евреи — разносчики и старьевщики.

— Откуда у нее все эти теории? — недоумевал дядя Уитьер Смейл. А тетушка Бесси вопрошала!

— Неужели многие думают, как она? Если это так, — а ее тон ясно утверждал, что это не так, — то я не знаю, до чего дойдет мир!

Кэрол терпеливо — более или менее — ждала блаженного дня, когда они объявят о своем отъезде. По прошествии трех недель дядя Уитьер заметил:

— Нам понравилось в Гофер-Прери. Может быть, мы останемся здесь совсем. Мы еще не решили, чем теперь заняться после того, как продали молочную ферму и землю. Я говорил с Оле Йенсоном насчет его лавки; пожалуй, я куплю ее и займусь немного торговлей.

Так он и сделал.

Кэрол возмутилась. Кенникот успокаивал ее:

— Ничего, мы не часто будем их видеть. У них будет свой дом.

Она решила держаться с ними похолоднее, чтобы они не одолевали ее визитами. Но она не умела сознательно наносить обиды. Они нашли себе дом, но и теперь Кэрол никогда не могла быть уверена, что они внезапно не появятся с сердечной улыбкой на устах: «Мы решили сегодня заглянуть к вам, чтобы ты не сидела одна. Как, ты еще не дала выстирать эти занавески?» Даже когда ей приходило в голову, что, в сущности, они два старых одиноких человека, они тут же убивали в ней всякое сочувствие своими замечаниями, вопросами, советами, наставлениями…

Чета Смейлов немедленно стала на дружескую ногу со всеми представителями своей породы — Доусонами, пастором Пирсоном и миссис Богарт. По вечерам Смейлы приводили их с собой. Тетушка Бесси служила мостом, по которому пожилые матроны, несущие дары назиданий и невежество рутины, проникали на остров уединения Кэрол. Тетушка Бесси подговаривала добрую вдову Богарт:

— Заходите к Кэрол почаще! Молодые женщины не умеют теперь так вести хозяйство, как мы!