Том 1. Изобретение кино, 1832-1897; Пионеры кино, 1897-1909

Без сомнения, «В царстве фей» больше, чем какой-либо другой фильм Мельеса, сделан непосредственно в традиции подлинных феерий начала XIX века, и в постановке много взято из предыдущих фильмов. Но это и самый волшебный фильм Мельеса. Будем надеяться, что его когда-нибудь найдут и восстановят.

В 1903 году были поставлены «Гибель Фауста» — «большая фантастическая феерия в 15 картинах, навеянная знаменитой одноименной ораторией Берлиоза»; «Меломан» и «Дьявольский кэк-уок», который уже описывали, и ряд других небольших фильмов, среди них «Заколдованная гостинице», послужившая Эдвину Портеру прототипом Для его фильма «Сон любителя виски «Раребит».

После «Гибели Фауста» Мельес вошел во вкус экранизированной оперы и снял в 1904 году «Фауста» и «Севильского цирюльника». Фильмы сопровождались исполнением популярнейших арий из опер Гуно и Россини. В «Цирюльнике» длиной 450 метров, продолжавшемся 27 минут, Мельес точно следовал за пьесой Бомарше — и каждую из семи картин разделил на сцены. Сценарий столь же громоздок, как и текст комедии.

В «Цирюльнике», как и в «Фаусте», мы видим экранизированный театр без применения какой-либо выдумки. Такие фильмы без сопровождения талантливого рассказчика должны были казаться весьма скучными.

После этого Мельес ставит короткометражные фильмы «Вечный жид», «Волшебный фонарь» и «Десять женщин под одним зонтиком». Лучший фильм Мельеса в 1904 году — это «Путешествие через невозможное», которое во многом повторяет «Путешествие на луну». Летающий поезд заменил здесь ядро, местом назначения является солнце, но перипетии сюжета весьма схожи и легко можно спутать первые эпизоды, которые и в том и в другом фильме называются «посещение завода и кузниц».

Потом мы видим, как ученые садятся в экспресс «Риги — Солнце», который пересекает горы Швейцарии (макет). Они прибывают на место, где садятся в «автомобулос», который въезжает в гостиницу «Риги» и давит людей, сидящих за табльдотом, крича им «не беспокойтесь, мы только проездом!» Потом «автомобулос» падает в пропасть на глубину 2500 метров (макет) и разбивается вместе с пассажирами, которые после этого приключения пять недель проводят в больнице.

После выздоровления члены экспедиции садятся в специальный поезд, который использует вершину Юнгфрау как трамплин, пролетает сквозь облака и «влетает прямо в рот солнцу, которое после ряда комических гримас в результате приема этой неприятной пилюли начинает изрыгать пламя».

А между тем поезд разбился на поверхности солнца во время извержения вулкана — «великолепного декоративного эффекта». Тем не менее путешественники целы и невредимы. Так как температура угрожает подняться до 3000 градусов, они прячутся в леднике. Там они превращаются в глыбы льда. Глава экспедиции их размораживает, зажигая солому. Они покидают солнце с высокого мыса, удивительно напоминающего мыс в «Путешествии на луну», и спускаются на землю в подводной лодке с парашютом. Разумеется, они падают в океан и продолжают путешествие под водой, несколько омраченное появлением осьминога. Потом мотор загорается, подводная лодка взрывается и исследователи, подброшенные в воздух, падают на землю, где их встречают толпы генералов, депутатов, министров и ученых. Но…

«… Ученые разыскивают инженера Мабулова и жалуются, что потеряли во время путешествия оборудование, которое было так трудно построить… Мабулов ведет ученых на верхушку башни своего института и приводит в действие громадный электромагнит… Он притягивает к себе автомобиль, потерянный в Швейцарии, поезд, оставленный на солнце, и подводную лодку, потерянную в море… Мабулов торжествует, все его поздравляют»[131].

Сценарий «Путешествие на луну» в этом новом варианте улучшен, усложнен и завершен. Но в техническом отношении фильм не выше первого варианта. Не считая путешествия Риги — Солнце, которое мы рассматриваем в другой главе и которое заключает в себе ряд фотографических трюков, вся остальная постановка фильма сделана средствами театра, и каждая картина скомпонована так, как это сделали бы в театре «Шатле».

Как бы великолепны и преисполнены воображения ни были декорации и костюмы «Путешествия через невозможное», какой бы детской наивностью и увлечением ни была проникнута постановка, нельзя все же не признать, что Мельес топчется на месте, что он прикован к театру Робер-Удэн и остается «вечным господином из партера».

Мельес, несомненно, считал 1905 год вершиной своей карьеры. Мечты директора «бомбоньерки пассажа Оперы» осуществились, его произведения шли одновременно на двух крупных сценах Парижа: в «Фоли-Бержер» и, главное, — в «Шатле».