Том 1. Малыш. Письма с мельницы. Письма к отсутствующему. Жены художников

Тем временем с лихорадочной поспешностью формировались отряды вольных стрелков. «Братья смерти», «Нарбоннские шакалы», «Ронские мушкетеры» — сколько названий, сколько оттенков, что васильков в овсе! А султаны-то, а петушиные перья, а большущие шляпы, а широченные пояса! Чтобы выглядеть пострашнее, вольные стрелки отпустили бороды и усы, так что при встрече люди перестали узнавать друг друга. Издали вам кажется, что прямо на вас идет абруццкий разбойник с лихо закрученными усами, с горящими глазами, и в лад его шагам подрагивают сабля, пистолеты, ятаган. Подойдет ближе — ба, да это податной инспектор Пегулад! А то вдруг на лестнице столкнетесь нос к носу с настоящим Робинзоном Крузо в остроконечной шапке, с ножами-пилами, с ружьями через оба плеча. Оказывается, это оружейник Костекальд, который только что пообедал в городе. Но ведь вот, черт возьми: из-за того, что тарасконцы старались придать себе как можно более свирепый вид, они навели друг на друга такой страх, что вскоре никто из них не отваживался выходить из дому.

КРОЛИКИ САДКОВЫЕ И КРОЛИКИ КАПУСТНЫЕ

Декрет Бордо о создании Национальной гвардии покончил с этим нетерпимым долее положением. От мощного дыхания триумвиров — фюить! — петушиные перья разлетелись, и все тарасконские вольные стрелки — шакалы, мушкетеры и прочие-слились в единый батальон доблестных ратников ополчения под командой бравого генерала Бравида, каптенармуса в отставке. Но тут возникли новые осложнения. Декрет Бордо, как известно, предусматривал два вида Национальной гвардии: подвижную и неподвижную; «кроликов садковых и кроликов капустных», — острил по этому поводу податной инспектор Пегулад. В период формирования роль «садковой» национальной гвардии была, разумеется, куда более эффектная. Каждое утро бравый генерал Бравида вел ее к эспланаде на учение. То была настоящая стрелковая школа: «Ложись! Встать!» — и так далее. Эта игра в войну неизменно привлекала множество зрителей. Тарасконские дамы являлись в, се до одной; даже бокерские дамы — и те иной раз переходили через реку поглядеть на «кроликов». А в это время незадачливые «капустные» гвардейцы несли незаметную службу в городе и охраняли музей, хотя охранять там было решительно нечего, разве что огромную ящерицу, обложенную мхом, да два фальконета времен доброго короля Рене.[141] Вы, конечно, понимаете, что из-за этого бокерские дамы не стали бы переходить через реку… Между тем упражнения в стрельбе длились уже три месяца, дальше эспланады «садковые» гвардейцы не двигались, и восторг тарасконцев несколько остыл.

Бравый генерал Бравида все еще кричал своим «кроликам»: «Ложись! Встать!»-никто уже на них не смотрел. Некоторое время спустя тарасконцы начали посмеиваться над игрой в войну. Бог свидетель, злосчастные «кролики» были нисколько не виноваты в том, что они не выступали в поход. Они сами были этим возмущены. В один прекрасный день они даже отказались стрелять.

— Довольно смотров! — в приливе патриотических чувств кричали они. — Мы маршевая команда, и мы должны быть на марше!

— Вы непременно будете на марше, клянусь моим добрым именем! — обещал им бравый генерал Бравида и, задыхаясь от бешенства, пошел объясняться в мэрию.

В мэрии ему сказали, что приказа к ним не поступало и что это дело префектуры.

— Что ж, я и до префектуры доберусь! — объявил Бравида.

И вот уже скорый поезд мчит его в Марсель на свидание с префектом, а это было совсем не такое простое дело, потому что в Марселе всегда бывало пять-шесть префектов одновременно, и никто вам не мог бы сказать, какой из них лучше. По счастливой случайности Бравида отыскал префекта мгновенно. И на заседании совета префектуры бравый генерал с апломбом каптенармуса в отставке взял слово от имени своих молодцов.

Однако в самом начале речи префект перебил его:

— Извините, генерал… Как же это так? Вас солдаты просят вести их в поход, а ко мне они обращаются с просьбой оставить их в Тарасконе… Вот, прочтите!

Тут префект, улыбаясь во весь рот, протянул полководцу адресованное в префектуру слезное прошение от двух «садковых кроликов», как раз наиболее рьяных сторонников похода, — прошение о том, чтобы их по болезни перевели в разряд «кроликов капустных» и к каковому они прилагали справки от врача, священника и нотариуса.

У меня больше трехсот таких прошений, — продолжая улыбаться, добавил префект. — Теперь вы понимаете, генерал, почему мы не торопимся посылать вас на войну. К несчастью, мы и так уж послали на фронт слишком много таких, которым хотелось остаться в тылу. Больше не надо… А за всем тем да хранит господь бог республику! Сердечный привет вашим «кроликам»!

ПРОЩАЛЬНАЯ ПИРУШКА