Том 1. Педагогические работы 1922-1936

А между тем новое воспитание возможно. Это сразу видно, если подойти к делу с простым здравым смыслом, не особенно полагаясь на педагогику. Нужно создавать новую педагогику, совсем иную. Наш коллектив чувствует себя в силах принять участие в этом создании, и мы уже много сделали за 5,5 лет. Но первое, что нам нужно, это свобода от делопроизводителей, свобода от всякого хлама, которым мы завалены, а потом уже мы легко избавимся и от педагогических предрассудков. Вот почему мы и стремимся в Запорожье. Там экономическая мощь и общий размах помогут нам посадить бухгалтеров на их место.

То обстоятельство, что вместе с нами стремятся и все хлопцы, страшно нас поддерживает и внушает веру в успех.

Сейчас мы живем в большом нервном напряжении и тревоге. Каждое письмо, каждая телеграмма из Харькова возбуждают надежды и разочарование. Большая радость жить в таком движении.

Альбомы Сорренто и Неаполя мы получили. Вы нас балуете своим вниманием. В одном только хлопцы разочарованы — видно только крышу Вашего дома, а у нас огромный интерес к Вашей частной жизни, виноваты, каемся.

«Общество взаимопомощи колонистов-горьковцев» еще не имеет устава. Не хочется его делать здесь. Все кажется, что Запорожье нам откроет невиданные просторы в этом деле. Фактически несколько пунктов проводятся в жизнь. Мы уже разыскали около четверти бывших воспитанников, некоторым оказывают помощь. Рабфаковцы все поддерживаются.

Простите большое письмо. Чисто провинциальная манера, ничего с собой поделать не можем.

Желаем Вам полного выздоровления и всякой радости.

А. Макаренко

Ваша похвала мне может меня заставить действительно взять Запорожье штурмом. Никогда в жизни мне никто таких слов не говорил. А все-таки хвалить человека особенно крепко не стоит. Он от этого начинает «воображать».

9. Горький — Макаренко. [Неаполь] 24.02.1926 г.

24.-II.-26.

А. Макаренко

Не смогу ли я быть полезен Вам и колонии в деле «завоевания» ею Запорожского имения?

Я мог бы написать о Вашем деле А.И. Рыкову, Свидерскому или другим, на кого Вы укажете.

Очень занят, пишу наскоро. Отвечайте. Если хотите — телеграммой одно слово: «пишите».

Адрес новый Позилипо Неаполь. Posilippo Villa Galotti Napoli. Posilippo

Вилла Галотти

Извините, напутал. Привет колонистам.

А. Пешков

Будет лучше, если Вы сами изложите Ваше дело в письме и пришлете его мне, а я, приписав к нему, что следует, пошлю отсюда с дипкурьером.

А. П.

10. Макаренко — Горькому. Полтава, 25.03.1926 г.

Полтава, колония им. М. Горького. 25 марта 1926 г.

Дорогой Алексей Максимович!

Спасибо Вам большое за заботу о нас. Возможно, что объективно мы не заслужили такого внимания. Ваше предложение написать письмо А. И. Рыкову вызвало у нас целую дискуссию, которая заняла целую неделю. На первом общем собрании голоса поделились. 69 высказались за то, что мы имеем право воспользоваться Вашей помощью, 66 за то, что так поступить мы не должны. Я отказался руководиться мнением такого незначительного большинства и предложил хорошенько продумать вопрос прежде, чем голосовать. После этого в течение 4 дней мы вели горячие споры. Представители большинства доказывали, что наше стремление в Запорожье есть здоровое стремление, которое пойдет на пользу всего государства, а поэтому мы должны воспользоваться Вашей помощью. Представители противоположной точки зрения, по-моему мнению, все-таки правы. Они говорили:

— Хотите иметь помощь, так выбирайте шефом Госбанк или Совнархоз, а если вы имеете шефом Горького, то не воображайте, что вы можете надоедать ему своими делишками. Не хитрая штука, что Горький напишет письмо и вам поднесут Запорожье. Зачем нам тогда работать, было б с самого начала обратиться к Горькому и нам бы все дали. Мы добиваемся Запорожья, что мы его заслужили.

— В какое положение вы ставите Горького? Почему он будет просить за нас? Потому, что мы носим его имя? А если мы оскандалимся с Запорожьем? Что тогда Рыков скажет Горькому? А откуда Горький знает, какие мы? Из наших писем? Какое мы имеем право ставить Горького в такое положение?

Я любовался своими хлопцами. В наш зверский век люди отвыкают любить и отвыкают уважать себя. В колонии мне всегда приходилось доказывать, что мы не можем профанировать Ваше имя в нашем собственном представлении принятием от Вас материальной помощи. Это означало бы, что мы чересчур носимся с собой, это значит, что мы себя недостаточно уважаем.

В данном споре я и воспитатели держались совершенно таинственно, хотя мою точку зрения многие чувствовали. На втором собрании картина получилась иная. За Вашу помощь 27 и против 101.

Двадцать семь пробовали продолжить войну.

— Ну, как теперь написать Горькому. Он нам предлагает помощь, а мы важничаем!