Том 1. Произведения 1926-1937

— …по тому шкапу ходил, посвистывая, конюх… и т. д. — Одно из описаний, которое может читаться как транспозиция языка некоторые течении современной ему живописи с характерным для них перенесением в интерьер элементов пейзажа.

— Но всё было не так. — Текстуальное повторение формулы. из № 26. Ср. реплики именно такой, такой ли он именно в первом Разговоре.

— …но я на время забыл что ты есть… — Выправляем несомненную опечатку машинописи: …по не на время забыл…

— Истина, как нумерация, прогуливалась вместе с вами. — Ср. выше, и вступительные замечания ко всему произведению. — «Некоторую аналогию (не только аналогию) истины, прогуливающейся вместе с участниками диалога, можно найти у Кьеркегора: „Истина — абсолютная субъективность“. Но субъективность истины и у Кьеркегора, и у Введенского не субъективизм и не психологизм, но их отрицание И одновременно отрицание их контрарной противоположности — объективизма; абсолютная субъективность — вне и противоположения субъективизма — объективизма, и вне субъект-объектного отношения» (Я. С. Друскин [114]).

29.4. Разговор о картах^*

«…Игра в карты здесь только субтекстовое сообщение. Вместо игры в карты можно подставить любое другое дело, несколько раз повторяемую фразу Давайте сыграем в карты можно заменить любой другой аналогично построенной, например: „Давайте пилить дрова“. Текстовое значение здесь — начало события, точнее возможность начать событие. Тогда третий и четвертый Разговоры объединяются, как Разговоры о воспоминании событий и о начале события; в первом случае оказывается, что невозможно вспомнить событие, во втором — что невозможно начать событие» (Я. С. Друскин [114]).

Карточная тема имеет обширную традицию, в частности, в русской литературе и русском искусстве — от «Игрока ломбера» Василия Майкова до «Игроков» Федотова и «Игры в карты» Стравинского, — произведения, в структуре которого заложены некоторые правила карточной игры.

В интересе Введенского к «карточной теме» могли сказаться и широко известные собственные его пристрастия (ср. их шутливое обыгрывание Хармсом — Приложение IX, 6). Сошлемся, кроме того, на устное свидетельство покойного Вс. П. Петрова о том, что Хармс и Введенский предполагали написать трактат (в форме диалога?) «о нравственности или безнравственности выигрыша в карточной игре» в связи с «Игроками» Гоголя.

— …рыдая и прижимая к глазом. — Пример характерного для поэтики Введенского обессмысливающего эллипса.

— Они были люди. Они были смертны, — Парафраз известнейшего примера силлогизма классической логика.

— Сандонецкий, или Третий. — В этом Разговоре, единственном из всех, один из участников наделен именем собственным, прекрасно вписывающимся в традицию номинации в русской литературе картежников и шулеров с их именами на — ский, — ицкий, — ецкий (см. например, имена Чаплицкий и Томский в «Пиковой даме»; шулеров Желынского, Черномского н игрока Дмитрицкого в романе Вельтмана «Саломея»; ср. также имя Загорецкого в «Горе от ума», о котором устами старухи Хлестовой сказано; «Лгунишка он, картежник, вор.»). Один из вариантов коннотации этих имен может быть связан с их полонизирующим оформлением.

— А где же паши тот что был женщиной и тот что был девушкой? — См. ниже, примеч. к восьмому Разговору.

— Насколько я понимаю… Кажется и мне предлагают… — Отметим употребление грамматически отмеченных бессмысленных в контексте многократных приглашений играть в карты уточнительных вводных оборотов. В связи с их возможной функцией ср. след. примеч.

…Скажу не хвастаясь… Без карт я никуда… Где карты — там и я… Играть так играть… Вот и обвели ночь вокруг пальца. — Мотив отсутствия действия выявляется здесь, в частности, с помощью увеличения частотности провербиальных и идиоматических формул, как бы собою действие заменяющих. Та же функция у оборотов, отмеченных в предыдущем примеч.

— Наука это доказала… и т. д. — Скептическое отношение к рационалистическому научному мышлению и методам позитивной науки, прослеживаемое в корпусе произведений Введенского (ср. хотя бы № 19, с. 147–148 и мн. др.), находит красноречивые поэтические параллели в творчестве Хармса, где подобные мотивы представляются системными (см.; [225, кн. 3, примеч. к № 165 и след.]).

29.5. Разговор о бегстве в комнате^*