Читаем Том 1: Проза. Поэзия. Сценарии полностью

Девочка и мальчик(сбегают по камням и останавливаются перед влюбленной парой). Дайте автограф. (Пара расписывается.) Спасибо, мадам, спасибо, мсье. (Дети убегают.)


Они подходят к постаменту в геометрических развалинах. На постаменте оракул в шинном белом одеянии. У его головы, составленной из раковин, несколько пар глаз и несколько ртов. Дети карабкаются по невидимым лестницам и засовывают во рты только что полученные автографы.


Поэт. Что это за идол, пожирающий автографы?

Сежест. Это машина, делающая знаменитым любого и за несколько минут. Затем нужно стать известным. Это уже сложнее. В развитых странах рабочий лень короток.


Дети тут же спускаются. Идол открывает глаза, и из его ртов появляются бесконечные бумажные ленты. Они раскручиваются и витают в воздухе.


Поэт. А что это вылезает из его ртов?

Сежест. Романы, стихи и песни. Машина работает, когда ее кормят автографами. Все остальное время она переваривает, размышляет, спит. У нее шесть глаз и три рта. И, главное, не спрашивайте, почему.


Он уводит поэта в другое место. Другое место — это нечто вроде пропасти, над которой они склоняются, подобно Данте и Вергилию.


Сежест. Прощайте, здесь я вас покину… Жаль, но это приказ.

Поэт. Кто отдает приказы?

Сежест. Даже если бы знал, не сказал бы вам.

Поэт. Оставайся с нами, Сежест.

Сежест. Вы думаете, можно жить среди людей после того, как они приговорили вас к смерти?

Поэт. Не покидай меня больше… Но ведь тебе нужно зеркало, чтобы исчезнуть!

Сежест. «Совет зеркалам: отразить нападение». Они претенциозно все переворачивают и думают, что очень глубоки.

Поэт. Ты знаешь другие пути? (Сежест отступает.)

Сежест. Закройте глаза… (Отступает, становится полупрозрачным и исчезает.)

Голос Сежеста. Откройте глаза.

Поэт. Где ты?

Голос Сежеста. Далеко и совсем рядом. На оборотной стороне медали.

Поэт. Я слишком много раз сам это говорил, чтоб не понять тебя.

Голос Сежеста. Вы еще не устали за 70 лет пытаться все понять?

Поэт(кричит). Где ты, Сежест?

Голос Сежеста(издалека). Там, куда вы меня поместили.

Поэт(в страхе кричит еще громче). Сежест!

Голос Сежеста(все дальше и дальше). …Куда вы меня поместили.


Поэт скрывается за глыбами.

План мостков для стирки белья.[63]

Поэт пересекает безлюдные мостки.

Звук стирки невидимых прачек.


Комментарий. Я так устал, что слушал, будто прачки, стоящие на коленях, смеются надо мной.


Поэт покидает мостки, смотрит на часы и продолжает путь через подземные сводчатые коридоры и попадает в другую часть карьера, которая похожа на какой-то египетский храм. Внезапно оказывается перед привратником во фраке, с цепью на шее. Привратник сидит за столом, его рука в белой перчатке опускает телефонную трубку.


Привратник. Если вы будете столь любезны, что подождете несколько минут, Господин Министр примет вас.


План Поэта. Его фигура становится все меньше и меньше в огромном призрачном зале ожидания.


Комментарий. Я ждал, я ждал, я ждал…


Несколько планов — один за другим — привратник и Поэт в ожидании.


Привратник. Через несколько минут господин Президент вас примет.


Комментарии. Я ждал, все ждал и ждал…


Привратник. Вы крайне обяжете меня, если подождете несколько минут, пока первый секретарь его Светлейшего Высочества не примет вас.


Комментарий. Минуты были нескончаемы, а я все ждал и ждал.


Привратник. Если вы соблаговолите подождать несколько минут, Его Величество соблаговолит принять вас.


Перейти на страницу:

Все книги серии Жан Кокто. Сочинения в трех томах с рисунками автора

Том 1: Проза. Поэзия. Сценарии
Том 1: Проза. Поэзия. Сценарии

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.В первый том вошли три крупных поэтических произведения Кокто «Роспев», «Ангел Эртебиз» и «Распятие», а также лирика, собранная из разных его поэтических сборников. Проза представлена тремя произведениями, которые лишь условно можно причислить к жанру романа, произведениями очень автобиографическими и «личными» и в то же время точно рисующими время и бесконечное одиночество поэта в мире грубой и жестокой реальности. Это «Двойной шпагат», «Ужасные дети» и «Белая книга». В этот же том вошли три киноромана Кокто; переведены на русский язык впервые.

Жан Кокто

Поэзия
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия
Эссеистика
Эссеистика

Третий том собрания сочинений Кокто столь же полон «первооткрывательскими» для русской культуры текстами, как и предыдущие два тома. Два эссе («Трудность бытия» и «Дневник незнакомца»), в которых экзистенциальные проблемы обсуждаются параллельно с рассказом о «жизни и искусстве», представляют интерес не только с точки зрения механизмов художественного мышления, но и как панорама искусства Франции второй трети XX века. Эссе «Опиум», отмеченное особой, острой исповедальностью, представляет собой безжалостный по отношению к себе дневник наркомана, проходящего курс детоксикации. В переводах слово Кокто-поэта обретает яркий русский адекват, могучая энергия блестящего мастера не теряет своей силы в интерпретации переводчиц. Данная книга — важный вклад в построение целостной картину французской культуры XX века в русской «книжности», ее значение для русских интеллектуалов трудно переоценить.

Жан Кокто

Документальная литература / Культурология / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Том 3: Эссеистика [Трудность бытия. Опиум. Дневник незнакомца]
Том 3: Эссеистика [Трудность бытия. Опиум. Дневник незнакомца]

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Третий том собрания сочинений Кокто столь же полон «первооткрывательскими» для русской культуры текстами, как и предыдущие два тома. Два эссе («Трудность бытия» и «Дневник незнакомца»), в которых экзистенциальные проблемы обсуждаются параллельно с рассказом о «жизни и искусстве», представляют интерес не только с точки зрения механизмов художественного мышления, но и как панорама искусства Франции второй трети XX века. Эссе «Опиум», отмеченное особой, острой исповедальностью, представляет собой безжалостный по отношению к себе дневник наркомана, проходящего курс детоксикации. В переводах слово Кокто-поэта обретает яркий русский адекват, могучая энергия блестящего мастера не теряет своей силы в интерпретации переводчиц. Данная книга — важный вклад в построение целостной картину французской культуры XX века в русской «книжности», ее значение для русских интеллектуалов трудно переоценить.

Жан Кокто

Документальная литература

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия