Первым делом по прибытии в Москву Дмитрий принял меры по возвращению матери инокини Марфы из заточения. Оказывается, еще при царе Борисе она была допрошена и заявила, что сын ее жив, после чего была заключена в Троице-Сергиеву лавру под строгий надзор. Дмитрий встретил в Москве свою мать при большом стечении народа. «Никто теперь не сомневался, что на московском престоле настоящий сын царя Ивана. Инокиня Марфа была помещена в Вознесенском монастыре и была окружена исключительными заботами. Дмитрий бывал у нее каждый день и оставался по нескольку часов» (Гордеев). Более того, оказывается, еще и раньше, до бегства в Литву, Дмитрий тайно встречался со своей матерью Марией Нагой в монастыре на Выксе. Об этом говорит известная летопись «Иное сказание». Эти сведения Скрынников, конечно, расценивает как «совершенно фантастические». Мы же ничего фантастического в них не видим. Так было. Наша концепция ставит все на свои естественные места.
То, что мы сейчас объясняем, вроде бы лежит на поверхности. Почему же историки отказываются верить многочисленным утверждениям современников (о том, что Дмитрий — настоящий сын царя Ивана) и объявляют всех очевидцев либо обманутыми простаками, либо притворщиками? Вспомним, что русская история окончательно писалась при Романовых. Романовы специально объявили Дмитрия самозванцем и «Лжедмитрием». Зачем? Ответ прост. У Дмитрия, ставшего царем и имевшего царское происхождение, оказывается, был сын. Романовские историки называют его «воренком». После гибели Дмитрия он должен был ему наследовать. Но Романовы сами рвались к власти. Они узурпировали престол еще при живом сыне Дмитрия. А следовательно, избрание Михаила Романова царем было незаконным. Единственным выходом для Романовых из создавшегося положения было объявить этого Дмитрия самозванцем. Что и сделали. Правда, оставалось еще одно препятствие: живой сын Дмитрия. Проблема была решена очень просто. Романовы повесили его на Спасских воротах.
Резюме.
1) Романовы узурпировали власть, после чего убили сына царя Дмитрия — законного наследника.
2) История исследуемой здесь эпохи писалась уже после. Писалась она Романовыми.
3) Объявив Дмитрия самозванцем, Романовы убили сразу двух зайцев. Во-первых, они скрыли незаконность избрания Михаила Романова. Во-вторых, избежали обвинения в цареубийстве (если Дмитрий «самозванец», то убийство его и его сына цареубийством не является!).
Это действительно сложный момент русской истории. А для романовской династии — узловой пункт. Романовы нуждались в доказательстве законности своего воцарения на троне. И они решили задачу вполне понятными и доступными им средствами. Конечно, поначалу убедить удалось далеко не всех. В Польше, например, в XVII веке были еще распространены произведения, выставлявшие Михаила Федоровича Романова в неприглядном свете. В частности, его называли почему-то не царем, а «вождем Федоровичем». Его называли также «прозванным великим князем», то есть ненастоящим. Ясно, что Романовым нужно было задушить в зародыше все эти неприятные для них свидетельства современников. И действительно, по свидетельству Костомарова, «в начале 1650 года царь (Алексей Михайлович Романов. —
Выше, при изложении нашей реконструкции, мы остановились на том, что царевич Дмитрий был возведен на престол в результате боярского заговора (свергнувшего царя Бориса). Однако бояре рассматривали царевича лишь как промежуточную фигуру. Главой заговора был Шуйский. Именно он и стремился к власти. Поэтому царевич Дмитрий явно стал мешать. Вскоре после венчания Дмитрия на царство произошел дворцовый переворот. Считается, что в результате Дмитрий был убит.
На престол вступает Василий Шуйский.
В описанном заговоре Романовы выступили, по-видимому, на стороне Шуйского, так как Федор Романов (будущий патриарх Филарет), возвращенный из ссылки, был назначен московским патриархом.
На Руси покойников в то время не сжигали. Ни друзей, ни врагов. Не было такого обычая. А вот после гибели «Лжедмитрия I» его тело сожгли. Событие уникальное для тогдашней русской истории. Зачем потребовалось сжигать тело человека, занимавшего престол? Пусть даже врага.
А дело было так.