Том 1. Стихотворения

Месяц встал; ну что ж, охота?
Я сказал слуге: «Пора!
Нынче ночью у болота
Надо выследить бобра».

Но, осклабясь для ответа,

Чуть скрывая торжество,
Он воскликнул: «Что ты, гета[1],
Завтра будет Рождество.

И сегодня ночью звери:

Львы, слоны и мелкота —
Все придут к небесной двери,
Будут радовать Христа.

Ни один из них вначале

На других не нападет,
Не укусит, не ужалит,
Не лягнет и не боднет.

А когда, людьми не знаем,

В поле выйдет Светлый Бог,
Все с мычаньем, ревом, лаем
У его столпятся ног.

Будь ты зрячим, ты б увидел

Там и своего бобра,
Но когда б его обидел,
Мало было бы добра».

Я ответил: «Спать пора!»

<1911>

«Когда я был влюблен…»

Когда я был влюблен (а я влюблен
Всегда — в идею, женщину иль запах),
Мне захотелось воплотить мой сон,
Причудливей, чем Рим при грешных папах.

Я нанял комнату с одним окном,

Приют швеи, иссохшей над машинкой,
Где, верно, жил облезлый старый гном,
Питавшийся оброненной сардинкой.

Я стол к стене подвинул; на комод

Рядком поставил альманахи «Знанье»,
Открытки — так, чтоб даже готтентот
В священное б пришел негодованье.

Она вошла спокойно и светло,

Потом остановилась изумленно.
От ломовых в окне тряслось стекло,
Будильник тикал злобно-однотонно.

И я сказал: «Царица, вы одни

Сумели воплотить всю роскошь мира;
Как розовые птицы ваши дни,
Влюбленность ваша — музыка клавира.

Ах! Бог Любви, заоблачный поэт,

Вас наградил совсем особой меткой,
И нет таких, как вы…» Она в ответ
Задумчиво кивала мне эгреткой.

Я продолжал (и резко за стеной

Звучал мотив надтреснутой шарманки):
«Мне хочется увидеть вас иной,
С лицом забытой Богом гувернантки;

И чтоб вы мне шептали: „Я твоя“,

Или еще: „Приди в мои объятья“.
О, сладкий холод грубого белья,
И слезы, и поношенное платье.

А уходя, возьмите денег: мать

У вас больна иль вам нужны наряды…
Мне скучно все, мне хочется играть
И вами, и собою — без пощады…»

Она, прищурясь, поднялась в ответ;

В глазах светились злоба и страданье:
«Да, это очень тонко, вы поэт,
Но я к вам на минуту… до свиданья!»

Прелестницы, теперь я научен.

Попробуйте прийти, и вы найдете
Духи, цветы, старинный медальон,
Обри Бердслея в строгом переплете.

<1911>

«Вечерний медленный паук…»

Вечерний медленный паук
В траве сплетает паутину, —
Надежды знак. Но, милый друг,
Я взора на него не кину.

Всю обольстительность надежд,

Не жизнь, а только сон о жизни,
Я оставляю для невежд,
Для сонных евнухов и слизней.

Мое «сегодня» на мечту

Не променяю я и знаю,
Что муки ада предпочту
Лишь обещаемому раю, —

Чтоб в час, когда могильный мрак

Вольется в сомкнутые вежды,
Не засмеялся мне червяк,
Паучьи высосав надежды.

1911