Том 1. Стихотворения

«Коншину» – в 20-х гг. одно из популярнейших стихотворений Баратынского. Весьма одобрительно о нем отзывается Плетнев. Пушкин цитирует его в своем послании к Алексееву (1821):

Как мой задумчивый проказник,
Как Баратынский я твержу:
«Нельзя ль найти подруги нежной!
Нельзя ль найти любви надежной».

Л. Пушкину^*

Впервые – в «Сев. Цветах» на 1826 г., стр. 40 (цензурное разрешение 25 февраля 1826 г.), под заглавием «Л. С. П. – ну», с разночтениями в ст. 4, 13–15, 17–18. То же в сб. 1827 г. В изд. 1835 г. – без заглавия.

Лев Сергеевич Пушкин (1805–1852) – брат поэта. Баратынский, вероятно, познакомился с ним еще в 1820–1821 г., когда тот учился в Благородном пансионе Петербургского университета. Как ученик Кюхельбекера и брат поэта, Лев Пушкин бывал в той же литературной среде, к которой принадлежал Баратынский.

Во время своих отлучек из Финляндии Баратынский постоянно встречается с Л. Пушкиным, завсегдатаем дамских салонов и дружеских пирушек. В своей статье «Языков и Баратынский» (Литературно-библиографический сборник, 1918) А. С. Поляков цитирует письмо Языкова к брату (март 1825): «Она (т. е. Воейкова) чрезвычайно любит Баратынского и Льва Пушкина. Это мне непонятно и не нравится, я их обоих знаю лично». На этом основании Поляков делает вывод: «Возможно, что ревность Л. С. Пушкина принудила Баратынского написать к нему послание „Поверь, мой милый, твой поэт“». О том, что Лев Пушкин увлекался Воейковой, мы знаем из письма поэта Пушкина к брату в ноябре 1824 г.: «Отвыкни со временем от Нащекина, от Сабурова, от вина и от Воейковой – а то будешь fréluquet, что гораздо хуже, чем Mirtil и gedelureau dissolu».[254] Предположение Полякова подтверждается тем, что к этому же приблизительно времени (1825 г.) относится стихотворение Баратынского, посвященное Воейковой (см. о ней в примечаниях к стихотв. «А. А. Воейковой»).

Эпилог^*

Впервые – в «Нов. Литер.», 1823, кн. IV, № 18, стр. 78, под заглавием «К***» (см. эту редакцию на стр. 117).

Стихотворение это – ответ на упреки друзей, ожидающих от Баратынского стихотв. Скорей всего его можно датировать 1822 г., наиболее бесплодным для поэта. За этот год Баратынский напечатал только четыре стихотворения.

Послание к барону Дельвигу^*

Впервые – в «Невск. Зрителе», 1820, март, стр. 56, под заглавием «Послание Б… Дельвигу» и с разночтениями в ст. 23–25, 27, 29, 31–34, 37, 40, 43–45, 49, 53–56.

В сб. 1827 г. имеется заглавие «Делию» и соответственное изменение в ст. 1 и 9. В изд. 1835 г. заглавие снято.

(1) Стихи 45–48: «И Лила спит еще! Любовию горят» и т. д. были в 1833 г. представлены цензором издания 1835 г. в Комитет по цензурным делам как «непозволительные». Комитет, однако, «признал сие место позволительным и допустил к напечатанию» («Литер. Музеум», в. 1, под ред. А. С. Николаева и Ю. Г. Оксмана, стр. 16).

Послание Баратынского соединяет в себе черты автобиографические с темами горацианских посланий, характерных для легкой французской поэзии XVIII в. Послание Баратынского близко стихотворению Парни «A mes amis», связанному в свою очередь с одой Горация «Делию».

Ближайшее влияние на этого рода послания Баратынского несомненно оказывал Дельвиг – лицейский «Гораций».

Данное послание Баратынского очевидно является ответом на послание Дельвига «Евгению» (1820):

Помнишь, Евгений, ту шумную ночь (и она улетела),
  Когда мы с Амуром и Вакхом
Тихо, но смело прокралися в терем Лилеты? И что же?
  Бессмертные нам изменили!

В послании Баратынский укоряет Дельвига, который забыл его, бродящего одиноко «на финских берегах».

В 1828 г. Дельвиг пишет Баратынскому: «Теперь только понимаю, какую цену имели для тебя мои письма в Финляндии. Понимаю и каюсь, что редко писал к тебе» (изд. Соч. Баратынского, 1884, стр. 501). Подробно об отношениях Баратынского с Дельвигом см. биографическую статью.

А. А. Воейковой^*

Впервые – в том же виде в «Сев. Цветах» на 1827 г., стр. 226. В сб. 1827 г. озаглавлено «А. В – ой». В изд. 1835 г. – без заглавия.

Обращено к Александре Андреевне Воейковой (1797–1829), жене журналиста и поэта А. Ф. Воейкова, известной «Светлане» – вдохновительнице Жуковского.

Знакомство Баратынского с Воейковой, вероятно, состоялось еще в 1820 г., когда, переехав в Петербург, Воейкова начала принимать у себя литераторов круга Жуковского и Вяземского. В 1824 г. Баратынский пишет о ней Козлову: «Скажите нашей небесной Пери, что я настолько тронут ее воспоминаниями обо мне, насколько может быть тронут земной смертный, что я целую полу ее платья, переливающегося тысячами цветов, и умею ценить ее сердце, одаренное тысячью добродетелей» (7 января 1824 г., «Русск. Архив», 1886, кн. I, стр. 186–187). См. еще о ней в примечаниях к посланию «Л. Пушкину».

Лиде^*