Шалун, увенчанный Эратой и Венерой,Ты ль узника манишь в владения свои,В поместье мирное меж Пиндом и Цитерой,Где нежился Шолье с Мелецким и Парни?Тебе, балованый питомец Аполлона,С их пеньем соглашать игривую свирель:Веселье резвое и нимфы ГеликонаТвою счастливую качали колыбель, И ныне, в юности прекрасной,С тобою верные сопутницы твои.Бряцай, о трубадур, на арфе сладострастной Мечтанье раннее любви,Пой сердца юного кипящее желанье,Красавицы твоей упорство, трепетанье,Со груди сорванный завистливый покров, Стыдливости последнее роптаньеИ страсти торжество на ложе из цветов, –Пой, в неге устремив на деву томны очи, Ее волшебные красы,В объятиях любви утраченные ночи – Блаженства быстрые часы…Мой друг, она – твоя, она твоя награда,Таинственной любви бесценная отрада! Дерзну ль тебя я воспевать, Когда гнетет меня страданье, Когда на каждое мечтаньеУнынье черную кладет свою печать.Нет, нет! Друзей любить открытою душою,В молчанье чувствовать, пленяться красотою –Вот жребий мой: ему я следовать готов,Покорствую судьбам, но сжалься надо мною, Не требуй от меня стихов.Не вечно нежиться в прелестном ослепленье,Уж хладной истины докучный вижу свет.По доброте души я верил в упоеньеВолшебнице-мечте, шепнувшей: ты поэт, –И, презря мудрости угрозы и советы,С небрежной легкостью нанизывал куплеты,Игрушкою себя невинной веселил;Угодник Бахуса, с веселыми друзьями,Бывало, пел вино водяными стихами,В дурных стихах дурных писателей бранил,Иль дружбе плел венок – и дружество зевалоИ сонные стихи впросонках величало,И даже – каюсь я – пустынник согрешил, –Я первой пел любви невинное начало,Но так таинственно, с таким разбором слов, С такою скромностью стыдливой, Что, не краснея боязливо,Меня бы выслушал и девственный Козлов.Но скрылись от меня парнасские забавы!.. Не долго был я усыплен,Но долго снились мне мечтанья муз и славы,Я строгим опытом невольно пробужден.Уснув меж розами, на тернах я проснулся,Увидел, что еще не гения печать –Охота смертнаяна рифмах лепетать,Сравнив стихи твои с моими, улыбнулся – И полно мне писать.