Том 1. Стихотворения 1892-1909

Не правда ли: мы в сказке,
Мы в книжке для детей?
Твои так нежны глазки,
И поступь — как у фей!

Я — принц, а ты — царевна,

Отец твой — злой король…
Но не гляди так гневно,
Побыть с тобой позволь.

Я в шапке-невидимке,

Для всех — ты здесь одна!
И вот в вечерней дымке
Померкла даль окна.

Прислужницы уводят

Тебя под полог твой…
Ночные тени бродят,
И я во мгле с тобой!

Уста твои безмолвны,

Смежен покорный взор.
Бросаю в воздух — в волны
Наш самолет-ковер.

Влекут нас в царство ласки

Семь белых лебедей…
Не правда ли: мы в сказке,
Мы в книжке для детей?

2

Зачем твое имя Мария,
Любимое имя мое?
Любовь — огневая стихия,
Но ты увлекаешь в нее.

Зачем с утомляющей дрожью

Сжимаю я руку твою
И страсть, как посланницу божью,
В горящей мечте узнаю?

Ты шепчешь, лицо уклоняя:

«Зачем я слаба? — ты сильней»,
И вьется дорога ночная
По царству теней и огней.

3

Когда твой поезд, с ровным шумом,
Мелькнул и стал вонзаться в даль,
А я стоял, доверясь думам,
Меня так нежила печаль.

Там, на платформе опустелой,

В июльском пламенном огне,
Все то, что с детством охладело,
Я находил живым во мне.

И после всех моих падений

Мне так легко давались вновь
И детский трепет разлучений,
И детски нежная любовь.

Июль 1901

Таинства ночей

Хранятся в памяти, как в темной книге,
Свершившиеся таинства ночей,
Те, жизни чуждые, святые миги,
Когда я был и отдан, и ничей.

Я помню запах тьмы и запах тела,

Дрожащих членов выгибы и зной,
Мир, дышащий желаньем до предела,
Бесформенный, безобразный, иной.

Исторгнутые мукой сладострастья,

Безумны были речи, — но тогда
Казалось мне, что властен их заклясть я
Заклятием забвенья — навсегда!

Что этот бред, мучительным отливом

Вскрывающий души нагое дно,
Навек умрет с растаявшим порывом,
Что в миге будет все погребено!

Нет! Эта мгла и криков и видений

В другой мечте, как и в моей, жива!
О вы, участницы ночных радений,
Вы слышали запретные слова!

Я был не одинок во храме страсти,

Дал подсмотреть свой потаенный сон,
И этот храм позором соучастии
В святых воспоминаньях осквернен!

1902

Одиночество («Проходят дни, проходят сроки…»)