— «У вас в душе приливы и отливы!»Ты сам сказал, ты это понял сам!О, как же ты, не верящий часам,Мог осудить меня за миг счастливый?Что принесет грядущая минута?Чей давний образ вынырнет из сна?Веселый день, а завтра ночь грустна…Как осуждать за что-то, почему-то?О, как ты мог! О, мудрый, как могли выСказать «враги» двум белым парусам?Ведь знали вы… Ты это понял сам:В моей душе приливы и отливы!
Оба луча
Солнечный? Лунный? О мудрые Парки,Что мне ответить? Ни воли, ни сил!Луч серебристый молился, а яркийНежно любил.Солнечный? Лунный? Напрасная битва!Каждую искорку, сердце, лови!В каждой молитве — любовь, и молитва —В каждой любви!Знаю одно лишь: погашенных в плачеЖалкая мне не заменит свеча.Буду любить, не умея иначе —Оба луча!
Weisser Hirsch, лето 1910
Детская
Наша встреча была — в полумраке беседаПолувзрослого с полудетьми.Хлопья снега за окнами, песни метели…Мы из детской уйти не хотели,Вместо сказки не жаждали бреда…Если можешь — пойми!Мы любили тебя — как могли, как умели;Целый сад в наших душах бы мог расцвести,Мы бы рай увидали воочью!..Но, испуганы зимнею ночью,Мы из детской уйти не посмели…Если можешь — прости!
Разные дети
Есть тихие дети. Дремать на плечеУ ласковой мамы им сладко и днем.Их слабые ручки не рвутся к свече, —Они не играют с огнем.Есть дети — как искры: им пламя сродни.Напрасно их учат: «Ведь жжется, не тронь!»Они своенравны (ведь искры они!)И смело хватают огонь.Есть странные дети: в них дерзость и страх.Крестом потихоньку себя осеня,Подходят, не смеют, бледнеют в слезахИ плача бегут от огня.Мой милый! Был слишком небрежен твой суд:«Огня побоялась — так гибни во мгле!»Твои обвиненья мне сердце грызутИ душу пригнули к земле.Есть странные дети: от страхов своихОни погибают в туманные дни.Им нету спасенья. Подумай о нихИ слишком меня не вини!Ты душу надолго пригнул мне к земле…— Мой милый, был так беспощаден твой суд! —Но все же я сердцем твоя — и во мгле«За несколько светлых минут!»