Том 1. Стихотворения

Три символа

Явились в мир уже давно, — в начале
Наивных и мечтательных времен,
Венчанный змей, собака, скорпион,
Три символа в Персидском ритуале.

Венчанный змей — коварство и обман,

И скорпион источник разрушенья,
Их создал грозный царь уничтоженья,
Властитель зла и ночи, Ариман,

Но против духов тьмы стоит собака.

Ее Ормузд послал к своим сынам, —
Когда весь мир уснет, уступит снам,
Она не спит среди ночного мрака.

Ничтожен скорпион, бессилен змей,

Всевластен свет лучистого владыки,
Во тьме ночной звучат над миром клики:
«Я жду! Будь тверд! Я жду! Благоговей!»

Музыка

Мы слышим воздушное пенье чудесной игры,
Не видя поющего нам серафима.
Вздыхаем под тенью гигантской горы,
Вершина которой для нашего духа незрима.

И чувствуем смутно, что, если б душой мы могли

Достичь до вершины, далекой и снежной,
Тогда бы загадки печальной Земли
Мы поняли лучше, упившись мечтою безбрежной.

Но нет, мы бессильны, закрыта звенящая даль,

И звуки живые скорбят, умирая,
И в сердце обманутом плачет печаль,
И, гаснут, чуть вспыхнув, лучи недоступного Рая.

Спящая Мадонна (Сассоферрато, в музее Брера, в Милане)

Сонмом духов окруженная,
В ярком свете чистоты,
Тихим вихрем вознесенная
За пределы высоты,
Над уснувшим полусонная,
Матерь Бога, это Ты!

В безгреховности зачавшая,

Вечно-девственная Мать,
Сына светлого пославшая
Смертью новый свет создать,
Всей душою пострадавшая,
Как могла лишь мать страдать!

Нерассказанная гением,

Неисчерпанность мечты,
Сон, зовущий к сновидениям,
Просветленные черты,
Вечный луч над вечным тлением,
Матерь Бога, это Ты!

Пред картиной Греко (В музее Прадо, в Мадриде)

1

На картине Греко вытянулись тени.
Длинные, восходят. Неба не достать.
«Где же нам найти воздушные ступени?
Как же нам пути небесные создать?»

Сумрачный художник, ангел возмущенный.

Неба захотел ты, в Небо ты вступил, —
И, с высот низвергнут. Богом побежденный,
Ужасом безумья дерзость искупил.

2

Да, но безумье твое было безумье священное,
Мир для тебя превратился в тюрьму,
Ты разлюбил все земное, неверное, пленное,
Взор устремлял ты лишь к высшему Сну своему.

Да, все монахи твои — это не тени согбенные,

Это не темные сонмы рабов,
Лица их странные, между других — удлиненные,
С жадностью тянутся к высшей разгадке миров.

Отверженный