Том 1. Стихотворения

Потому что печаль, как безглазый кошмар нависла над его существом…

Шелли

Узорное окно

На бледно-лазурном стекле
Расписаны ярко узоры.
Цветы наклонились к земле,
Скала убегает к скале,
И видно, как дремлют во мгле
Далекие снежные горы.
Но что за высоким окном
Горит нерассказанным сном,
И краски сливает в узоры?

Не дышит ли там Красота

В мерцании мира и лени?
Всхожу, и бледнеет мечта,
К печали ведет высота,
За ярким окном пустота, —
Меня обманули ступени
Все дремлет в немой полумгле,
И только на мертвом стекле
Играют бездушные тени.

Пройдут века веков

Пройдут века веков, толпы тысячелетий,
Как туча саранчи, с собой несущей смерть,
И в быстром ропоте испуганных столетий
До горького конца пребудет та же твердь, —

Немая, мертвая, отвергнутая Богом,

Живущим далеко в беззвездных небесах,
В дыханьи Вечности, за гранью, за порогом
Всего понятного, горящего в словах.

Всегда холодная, пустыня звезд над нами

Останется чужой до горького конца,
Когда она падет кометными огнями,
Как брызги слез немых с печального лица.

Вещий сон (сонет)

Как вещий сон волшебника-Халдея,
В моей душе стоит одна мечта.
Пустыня Мира дремлет, холодея,
В Пустыне Мира дремлет Красота.

От снежных гор с высокого хребта

Гигантская восходит орхидея,
Над ней отравой дышит пустота,
И гаснут звезды, в сумраке редея.

Лазурный свод безбрежен и глубок,

Но в глубь его зловеще-тусклым взглядом
Глядит — глядит чудовищный цветок,

Взлелеянный желаньем, полный ядом,

И далеко — теснит немой простор
Оплоты Мира, глыбы мертвых гор.

«Бог не помнит их…»

В тусклом беззвучном Шеоле
Дремлют без снов рефаимы,
Тени умерших на воле,
Мертвой неволей хранимы.

Память склонилась у входа,

К темной стене припадая.
Нет им ни часа, ни года,
Нет им призывов Шаддая.

В черной подземной пустыне

Мертвые спят караваны,
Спят вековые твердыни,
Богом забытые страны.

Сфинкс

Среди песков пустыни вековой,
Безмолвный Сфинкс царит на фоне ночи,
В лучах Луны гигантской головой
Встает, растет, — глядят, не видя, очи.

С отчаяньем живого мертвеца,

Воскресшего в безвременной могиле,
Здесь бился раб, томился без конца, —
Рабы кошмар в граните воплотили.

И замысел чудовищной мечты,

Средь Вечности, всегда однообразной,
Восстал как враг обычной красоты,
Как сон, слепой, немой, и безобразный.

В час вечерний