Том 1. Стихотворения

«Неприятности подстерегали меня, — продолжал он в интервью, — с другой стороны и в другое время: когда я был уже профессиональным литератором, человеком, прошедшим войну и блокаду. Кампания борьбы с «космополитизмом» каким-то образом коснулась и меня. Очевидно, из-за «иностранной» фамилии. Или кому-то померещилось какое-то иное ее происхождение. Сыграло свою роль и печально известное постановление 1946 года, ударившее отнюдь не только по тем, кто был в нем непосредственно поименован. Одна из газет с явным осуждением назвала меня подражателем Гейне (?!), Пастернака и Багрицкого. Другая писала, что мои стихи воспринимаются „как нечто чуждое и враждебное духу нашего народа и времени“».

Да, дорого доставалась Шефнеру верность родовому имени. Но эта же верность, унаследованные от предков постоянство характера и врожденное чувство собственного достоинства дали ему силы выстоять вопреки самым страшным историческим обстоятельствам.

«Быть самим собой, быть верным себе» — этот нравственный принцип, эту «позицию души» Шефнер отстаивал всегда — и в жизни, и в творчестве.

Игорь Кузьмичев

1938

Детство

Ничего мы тогда не знали,
Нас баюкала тишина,
Мы цветы полевые рвали
И давали им имена.

А когда мы ложились поздно,
Нам казалось, что лишь для нас
Загорались на небе звезды
В первый раз и в последний раз.

...Пусть не все нам сразу дается,
Пусть дорога жизни крута,
В нас до старости остается
Первозданная простота.

Ни во чьей (и не в нашей) власти
Ощутить порою ее,
Но в минуты большого счастья
Обновляется бытие,

И мы вглядываемся в звезды,
Точно видим их в первый раз,
Точно мир лишь сегодня создан
И никем не открыт до нас.

И таким он кажется новым
И прекрасным не по летам,
Что опять, как в детстве, готовы
Мы дарить имена цветам.

Цветные стекла

Покинул я простор зеленый
И травы, росшие внизу,
Чтобы с веранды застекленной
Смотреть июльскую грозу.

И, в рамы тонкие зажатый,
Такой привычный, но иной,
На разноцветные квадраты
Распался мир передо мной.

Там через поле шла корова,
И сквозь стекло была она
Сперва лилова и багрова,
Потом желта и зелена.

Но уж клубились вихри пыли,
И ливень виден был вдали,
И в пестром небе тучи плыли,
Как боевые корабли.

И, точно пламенем объята,
Сосна, где с лесом слился сад,
Вдруг из зеленого квадрата
В багровый вдвинулась квадрат.

И разбивались о карнизы
Потоки крупного дождя,
И пылью опускались книзу,
Из цвета в цвет переходя.

И тучи реяли, как флаги
На древках молний,
И во мгле
Чертили молнии зигзаги
И льнули к трепетной земле.

Так, по земле, тоской объяты,
Под ветра судорожный вой
Они прошли
Сквозь все квадраты —
И цвет не изменили свой.

«Вдали под солнцем золотились ели...»

* * *