Том 1. Стихотворения и поэмы 1910-1927

Как соловей, расцеловавший воздух,
коснулись дни звенящие твои меня,
и я ищу в качающихся звездах
тебе узор красивейшего имени.

Я может, сердцем дотла изолган:

вот повторяю слова – все те же,
но ты мне в уши ворвалась Волгой,
шумишь и машешь волною свежей.

Мой голос брошен с размаху в пропасть,

весь в черной пене качает берег,
срываю с сердца и ложь и робость,
твои повсюду сверкнули серьги.

По горло волны! Пропой еще, чем

тебя украсить, любовь и лебедь.
Я дней, закорчившихся от пощечин,
срываю нынче ответы в небе!

1916

Война

Словопредставление

«И разом сарматские реки,

Свиваясь холодной дугой,

Закрыли ледяные веки

И берег явили нагой»…

I

Вступление

Едут полководцы. Впереди Архангел Петр Великий на дородном рыжем коне, упершись рукою в колено. Горнисты играют поход, дороги извиваются под копытами коней, как змеи. Расступающиеся горы отражают звуки музыки и ржанье городов, бегущих по сторонам войск. Медленно.

Трубы вздыхают.

Вдоль по небу выкован Данте,
Но небу вовеки не сбросить
На марша глухое andante
Одёжь его красную проседь.

Флейта одиноко взлетает вверх.

Чужое гремящее слово!
Чужое суровое имя!
Здесь, где кругозор не изломан,
Все крючьями рвите кривыми.

Города набегают и смешиваются с войском. Общее медленное движение вперед. Музыка.

И в свивах растерзанных линий
Запела щемящая давка,
Как тысячеструнных румыний,
Сердец, покачнувшихся навкось!

То взора томителен промах.

То сердце отгрянувши ухнет.
А сколько отпущено грома
В замок запираемой кухни!

И – небо похитивших лужиц

Зубенками жадно проляскав,
Как глаз закатившийся, ужас
Дрожит где-то шумною пляской.

Жители перепутались с солдатами. Установлены патрули. Общее упорное движение продолжается. Флейты визжат предостерегающе.

Кто прямо пройдет через площадь
Под улиц скрипичные пытки –
Кидайся в лицо ему роща
И пулями глаз ему вытки.

Мелодия повышается секвенциями.

Их лестница достигает вершины гор.

Упали осенние травы

Пугливого конского храпа,
И, ранена, Русская-Рава
Качает разбитою лапой.

По ней тяжело грохоча взбирается рыжий конь.

Паника, крики: Чудо! Чудо!

Полков почерневшая копоть

Обвешала горные тропы:
Им любо, им бешено топать
В обмерзшие уши Европы.

Пауза

Архангел. Петр В. на вершине; как бы смотр уходящим войскам. Простирает руку.

Крик флейты:

Но разве я думал, но разве
Мне нужно, чтоб в пламенном теле
В раскрытой пылающей язве
Персты мои похолодели?

В молчании блещут штыки проходящих солдат. Архангел поднял трубу, возвещая Рождество. Города застыли строениями. Шум, снег, предпраздничная суета.

* * *

Театр военных действий. Окопы. Реки. Пушки. Дым застит окрестность. Сумасшедший поручик с саблей наголо и биноклем из двух пушек у глаз. По временам засовывает руку в карман и бросается вдаль горстями солдат.

Сумасшедший поручик